Гидеон из Девятого дома - [84]

– Выйдя против нее, ты выйдешь против Четвертого дома, – звенящим голосом сказала она. – Верность и император!

Набериус Терн убрал в ножны рапиру и изящный сверкающий кинжал, закатил глаза так сильно, что они должны были провалиться внутрь черепа. Тяжко вздохнул и спрыгнул со стола. Мотнул головой, откидывая идиотскую прядку со лба.

– Надо было оставаться дома и жениться, – с отвращением сказал он.

– Как будто тебе кто-то предлагал, – рявкнула Ианта.

– Если вы закончили, – сказал Сайлас Октакисерон со своей отвратительно подобострастной вежливостью, – мы с братом Эштом собираемся поискать Протесилая из Седьмого дома. Он так и не нашелся.

– Однако для этого вам почему-то придется испробовать полученные ключи на дверях, которые вы никогда бы не смогли открыть, – заметил Паламед. – Какое удивительное совпадение.

– Я не собираюсь больше с тобой разговаривать, – отозвался Сайлас. – Страж Шестого дома – недоделанная жертва инцеста, кое-как сдавшая экзамен. Твоя подружка – безумная сука, и я сомневаюсь в ее праве на титул первого рыцаря. Я бы не стал тратить силы на нее. Наслаждайтесь покровительством теневого культа, пока оно никуда не делось. Жаль, что до этого дошло. Брат Эшт, мы уходим.

Они ушли с таким видом, будто им очень не хотелось поворачиваться к остальным спиной. Мастер Восьмого дома удалился, будто отступал с поля боя. Вторые – шатающийся рыцарь, поддерживаемый капитаном, – еще больше походили на отступающий легион с легкой примесью беженцев. Представители оставшихся трех Домов посмотрели друг на друга.

Паламед надвинулся на Харрохак. Руки у него были в крови, а глаза горели безумием. Он сорвал с себя очки, и на линзах остались жирные красные отпечатки.

– Остался всего один ключ.

– Ненайденный? – нахмурилась Харроу.

– Нет, они все найдены. Я прошел все испытания, кроме одного, с которым я не смирился.

Харроу нахмурилась еще сильнее, но Гидеон уже быстро сложила два и два. То же, судя по всему, проделал и мелкий некромантик Исаак.

– Если ключи существуют в единственном экземпляре, – медленно сказал он, – что происходит, когда ты проходишь испытание, уже пройденное кем-то другим?

– Ничего, – Паламед пожал плечами, – ты можешь пройти испытание, но ничего не получишь.

– Значит, это пустая трата времени, – сказала Жанмари. Гидеон попробовала представить, что она почувствовала бы в комнате «отрыва», если бы постамент на другом конце оказался пустым, и не смогла.

– Типа того. Но само испытание при этом… полезно. Оно заставляет тебя взглянуть на вещи по-новому. Так, Нонагесимус?

– Те испытания, что уже были, – осторожно ответила Харроу, – помогли мне обдумать некоторые… удивительные возможности.

– Да. Но они все… Ну вот представь, что кто-то показал тебе новый удар или что там у вас, но потом ты не смогла найти его подробное описание в учебнике. То есть тебя навели на какие-то мысли, но на самом деле ты ничего не видела. Ясненько?

Жанмари, Гидеон и Камилла молча смотрели на него.

– Что такое?

– Шестые учатся фехтованию по книгам? – в ужасе уточнила Жанмари.

– Нет, – сказала Камилла, – просто Страж не бывал на Утесе мечника с пяти лет и немного растерялся…

– Ладно, ладно, – Паламед выставил перед собой руки с грязными очками, – сравнение вышло неудачно, но…

– Испытание, если его воспринимать исключительно как некромантическое упражнение, – спокойно пояснила Харроу, – позволяет предположить многое, но не открывает ничего. Пролить свет сможет только лежащая в основе теорема.

– А теоремы заперты за дверями, – задумался Исаак. – Вам нужны ключи от дверей, или вы застрянете.

Теперь все посмотрели на мерзких подростков, нечесаных и утыканных сережками. Подростки в ответ уставились на остальных с презрением и грустью.

– Мы знаем о дверях, – сказала Жанмари, – мы видели двери и тех, кто в них проходил. А что еще мы могли сделать? – слегка вспылила она. – Если бы не следили за всеми, этим бы занималась эта змеючка Ианта Тридентариус. А она всех выслеживает, поверьте!

(– А чем слежка отличается от выслеживания?

– Типа Четвертые не скрываются?)

– Ничто не мешало вам получить ключ от лаборатории, – сказал Паламед.

– Абигейл просила подождать ее, – мертвым голосом пояснил Исаак.

Гидеон не знала, сколько Шестой знал об уже найденных ключах, чему он научился в лабораториях и кабинетах, что успел узнать о теоремах. Паламед задумчиво кивал:

– Что ж, вывод верный. За дверями находятся кабинеты, и в каждом из них – а их очевидно восемь, по одному на Дом – хранятся заметки о соответствующей теореме. Вероятно, все восемь теорем каким-то образом складываются в некое…

– Мегатеорему, – предположил Исаак, которому все-таки было тринадцать.

– Мегатеорему, – согласился Паламед. – Ключ к тайнам ликторства.

Мозг Жанмари Шатур потихоньку скрипел, борясь с замешательством и пубертатными гормонами, пробираясь к очевидному выводу.

– Погоди-ка, Шестой, – потребовала она, – какой еще один ключ? Что ты имеешь в виду?

Паламед побарабанил пальцами по столу.

– Что ж. Прости мне это объяснение, Девятая, я знаю, что ты ведешь ключам учет.

(«Ха-ха-ха», – подумала Гидеон. Она не вела.)

– …но я не могу понять, сколько ключей было у госпожи Септимус. Я знаю, что не менее одного, но когда Октакисерон убедил ее отдать их, – если бы презрение имело вес, Паламед бы сейчас провалился сквозь пол, – он случайно продемонстрировал нам ее карты. Их два. Значит, остался один, о котором я не знаю, и нам следует его найти.