Гидеон из Девятого дома - [39]

Заглотив еду и запив ее половиной кувшина воды, Гидеон встала и продолжила поиски. Она вдруг решила подергать двери неработающего лифта, а потом обнаружила, что одну из дверей, разбухших от воды, можно открыть, если приложить силу. За дверью оказалась узкая лестница, по которой Гидеон и спустилась в коридор, где она уже была. Это была широкая низкая шахта с кучей дверей, затянутых вездесущими лентами «осторожно». Но вот дверью в конце коридора явно пользовались: ленту порвали и обрывки болтались по сторонам. За этой дверью был еще один коридор, посередине которого болтался огромный кусок потертого брезента. Кто-то примотал его к стропилам, чтобы перегородить дорогу. Гидеон поднырнула под него, повернула направо и открыла узкую железную дверь на террасу.

Здесь она тоже однажды бывала. Половина террасы обрушилась в море. В первый раз это все показалось ей таким ненадежным, что она ощутила легкий приступ высотобоязни и быстро ретировалась куда-нибудь в менее безумное место. Небо здесь было слишком широким, горизонт слишком открытым, терраса слишком сильно походила на смертельную ловушку. Над головой нависала посадочная площадка и виднелись темные большие окна комнат Девятого дома. Смотреть наверх было… нормально. Посмотрев вниз, где в сотнях метров бушевало море, она чуть не рассталась с ланчем.

Приободренная мыслью о том, что единственной разницей между глубинами Дрербура и этой террасой было наличие ограждения, она снова рискнула выйти. Ветер вжал ее в стенку башни. Развалилась только дальняя часть террасы, а та, что прилегала к дому Ханаанскому, казалась нетронутой. Каменные загородки от ветра и пересохшие мертвые сады тянулись, покуда хватало глаз, перемежаемые длинными рядами пустых вазонов и шпалер. Гидеон двинулась туда. Путь оказался не очень простым – кое-где камень обрушился, и его не убирали. Кроме того, оставшиеся стенки никак не загораживали разбитый край террасы, рухнувший вниз. Зато через некоторое время Гидеон наткнулась на лестницу из чугуна и кирпича, прижавшуюся к башне.

Лезть наверх надо было до хрена, и чем выше она залезала, тем больше мертвой террасы открывалось. Внизу трещало море, сегодня оно приняло глубокий серо-синий цвет и пушилось белой пеной от ветра. Гидеон поправила солнечные очки, сделала глубокий вдох носом и полезла дальше. Она бросилась к первой же автоматической двери, которую увидела, и ударила в нее целых пять раз, прежде чем дверь тихо скользнула в сторону. Гидеон нырнула внутрь и прижалась к стене, дверь немедленно захлопнулась, и Гидеон помедлила минуту, собираясь с силами.

Внутри было темно. Она оказалась в длинном коридоре, поворачивавшем налево. Очень тихом и очень холодном. Пол покрывала бледная кремовая и черная плитка, выложенная звездами. Узор повторялся по всему коридору. Светлые плитки как будто плыли в воздухе, а темные тонули в тенях. В стены были вделаны большие панели из закопченного стекла, освещенные тусклыми желтыми лампами, в подсвечниках торчали пеньки мумифицированных свечей. Широкий тенистый коридор чем-то напоминал внутреннее святилище Дрербура, только без костей. Да тут вообще никаких украшений не было. Коридор казался странно замкнутым, он был гораздо меньше, чем должен был быть, он будто сжимался. Пол был красивый, стены тоже – деревянные, инкрустированные крошечными квадратиками темного стекла в аккуратных металлических рамках. В конце коридора, у поворота, стояла одинокая статуя. Наверное, человеческая, но голова и руки у нее отвалились, оставив торс с жалкими культями. Гидеон не сразу поняла, что оказалась в лобби и что эти двери – лифты. Над каждой висел давно мертвый экран: раньше там отображались номера этажей.

Гидеон сунула очки в карман рясы. Тихое эхо зашелестело, отдаваясь от стен, потом затихло. Снизу слышались голоса. Лестница в углу уходила вниз, через два коротких пролета виднелась площадка. Гидеон осторожно и бесшумно пошла вниз.

Неопределенное бормотание превратилось в голоса.

– …невозможно, Страж.

– Ерунда.

– Невероятно.

– Предположим, но по сравнению с чем?

Послышался какой-то шорох. Первый голос походил на женский, второй на мужской. Гидеон рискнула сделать еще шаг.

– Шесть надписей, – продолжил второй голос. – Самой старой – девять тысяч лет, самой новой, ну, за пятьдесят. За. Старина тут по-настоящему старая.

– Предел для видения – десять тысяч лет, – да, это был женский голос, незнакомый Гидеон. Низкий, спокойный, констатирующий очевидное.

– Ты слишком далеко заглядываешь. Девять тысяч. Пятьдесят. Здание.

– Ах.

– Да будет свет. Если уж хочется говорить о невозможном, давай поговорим о том, что это, – раздался шорох камня о камень, – на три с лишним тысячи лет старше этого, – тяжелый лязг.

– Необъяснимо.

– Разумеется, нет. Как и все в этом чудовищном скоплении охлаждающего газа, это совершенно объяснимо, просто нужно объяснить.

– Несомненно.

– Прекрати. Я хочу, чтобы ты слушала, а не упражняла мозг в поисках редких слов. Или все это здание целиком вытащили из мусорки, или мне систематически лгут на молекулярном уровне.

– Может быть, оно стесняется?