Гиброиды - [64]

Солнце уже прошло свою высшую точку на небосклоне, когда получилось достаточно большое отверстие в полу, через которое виднелся гравий и куски породы. Задача прорыть туннель, чтобы выйти наружу, была проще, но требовала больше времени и физических сил. Весь в пыли, уставший и голодный, рулл вылез из туннеля посреди группы деревьев, росших неподалеку от места аварии.

Его план провести эксперимент потерял всю свою привлекательность. Рулл был упрямым по натуре и не любил отступать от задуманного, но полагал, что в данном случае ситуация может быть воспроизведена для него в более цивилизованном виде. К чему весь этот риск и неудобства? Он убьет человека и химически разложит его на удобоваримую пищу, пока к нему на выручку не прибудут корабли. Голодным взглядом он обшарил утес, заглянул в каждую расселину и обошел его кругом, пока не оказался на прежнем месте. Человека он не обнаружил. В одном или двух местах земля выглядела так, будто по ней прошел человек, но самые тщательные повторные поиски не дали никаких результатов.

Рулл направился в сторону катера человека. Остановившись на безопасном расстоянии, он внимательно оглядел его. Защитные экраны были подняты, но когда это произошло — во время нападения на его катер утром или после, или экраны автоматически среагировали на его появление — он не знал. В этом была вся проблема. Скалистый пейзаж подавлял своей безжизненностью и навевал чувство одиночества, которое раньше рулл никогда не испытывал. Человек мог быть давно мертв, а останки его разбитого тела могли покоиться у подножия горы. С другой стороны, он мог быть внутри и тяжело ранен. У него, к сожалению, было время вернуться в безопасность своего катера. Он мог затаиться внутри, целый и невредимый, и, зная о неопределенности, в которой пребывал его враг, выжидать момента, чтобы этим воспользоваться.

Рулл установил следящее устройство, которое должно было известить его, если откроется дверь. Затем он вернулся к туннелю и, с трудом в него протиснувшись, оказался наконец внутри, где принялся терпеливо ожидать дальнейшего развития событий. Голод все сильнее заявлял о себе, а его приступы с каждым часом становились все мучительнее. Теперь рулл должен был беречь свои силы и двигаться как можно меньше. Для окончательной схватки ему потребуется все, что удастся сохранить.

Так прошло несколько дней…

* * *

Джеймисон вздрогнул от приступа боли. Сначала она казалась всеобъемлющей, захватывающей его с головы до пят. Его натянутые как струны нервы, казалось, резонировали в такт с пульсирующей болью, отнимавшей последние силы. Через некоторое время он понял, что ее источник находится где-то в левой ноге. Минуты складывались в часы, и наконец он понял, что у него вывихнута лодыжка. Сколько времени он пролежал в полузабытьи, он не знал, но, открыв глаза, увидел, что солнце все еще было на небе, хотя уже и спускалось.

Он смотрел невидящим взглядом, как солнце медленно уходило за край скалы, за которой была пропасть. Только когда на его лицо упала тень утеса, он вдруг в полной мере осознал, в какой смертельной опасности находится. Он увидел, что скатился с насыпи в глубокую расселину. Крутизна склона была около сорока пяти градусов, и от неминуемого падения в глубокую пропасть его спасли узловатые корни кустарника, в которых застряла его нога. Видимо, это и привело к вывиху.

Поняв, что явилось причиной травмы, Джеймисон повеселел. Он был в безопасности, несмотря на то что попался в ловушку: его самовнушение, что упасть он должен именно здесь, именно на этом склоне, сделало свое дело. Он начал карабкаться вверх. Несмотря на крутизну, взбираться было довольно легко: каменистая почва была испещрена многочисленными трещинами, а кое-где рос кустарник. Когда до цели оставалось каких-то десять футов, но зато абсолютно голой земли, он понял, какой помехой может быть вывихнутая лодыжка. Четыре раза он срывался, и лишь на пятый ему удалось зацепиться за край плато и, подтянувшись на руках, вытащить свое тело наверх.

Теперь, когда затихли звуки его карабканья, мертвую тишину окружающей пустоты нарушало только его прерывистое дыхание. Он окинул плато тревожным взглядом: никакого движения нигде не было видно. Его катер находился неподалеку, и Джеймисон начал пробираться к нему, стараясь ступать по камням, чтобы не оставлять следов. Что случилось с руллом, он не имел представления, а раз его лодыжка будет заживать несколько дней, пусть его противник побудет все это время в неведении.

Становилось темно, и он уже был в безопасности, когда вдруг гортанный голос спросил его прямо в ухо:

“А когда мы отправимся домой? И когда я смогу поесть?”

Это был плоянец со своим вечным вопросом о возвращении на Плою. Джеймисон постарался подавить в себе чувство вины: он напрочь забыл о своем спутнике в эти последние часы.

Пока он “кормил” плоянца, он опять задумался над тем, о чем уже не раз размышлял. Как объяснить войну людей с руллами его неподготовленному мозгу? И — что еще важнее — как объяснить ему, в какой переделке они оказались?

Вслух же он сказал:

— Не волнуйся. Держись рядом, и я обещаю, что ты вернешься домой.