Гиблое место - [46]

Раненый тотчас обмяк, и сел там, где остановился. Наталья Георгиевна выбрала себе место под кривой березой, защищавшей от мелкого противного дождя.

Мучить Кузьму и переводить его в сухое место не имело смысла, передышка должна была быть короткой. Мне очень хотелось уйти подальше от проклятого места, предчувствие беды меня так и не покинуло.

— Лесом пойдем? — спросил Кузьма, как только перевел дыхание.

— Да, — ответил я, — сейчас неспокойно на дорогах. А ты, собственно, сам кто таков?

— Говядарь из Нижнего Новгорода.

Что такое «говядарь», я не знал, но уточнять не стал. Скорее, какая-то специальность, связанная с коровами.

— А твои товарищи тоже говядари?

— Нет, они московские посадские люди, а Прокопий, тот, который меня ранил, гость. Мы сошлись на постоялом дворе по пути в Калугу.

Я знал, что «посадские люди» — это средний торгово-промышленный класс Московии, а «гости» — богатые купцы.

— Людей-то убитых все-таки надо было похоронить, а то выходит как-то не по христиански, — вмешалась в разговор Наталья Георгиевна, задумчиво сидящая возле своей кривой березы.

— Надо было, — согласился я, — только времени у нас на это не было.

Словно в подтверждении моих слов со стороны оставленной избы послышался свист. Я осторожно выглянул из-за дерева. Десяток казаков въезжало в подворье. «Вовремя убрались», — подумал я, прячась, чтобы меня не заметили.

— Кто там? — спросил говядарь.

— Казаки.

— Нелегкая их принесла!

— Вот они крестьян и похоронят, — сказал я Наталье.

Однако, судя по их поведению, казаки никого хоронить не собирались. И вообще вели они себя так уверенно, как будто попали в знакомое место. Спешившись, четверо вбежали в избу и начали вытаскивать убитых и волоком потащили тела к колодцу. Пока один из них сбрасывал тела в колодец, остальные вернулись в избу за новой партией убитых. Все происходило быстро и вполне профессионально. Пока четверо «работали», остальные остались в седлах.

Такое поведение было, по меньшей мере, странно. Я не находил логики в том, что они сделали. Испортив колодец, они сами не смогут здесь остаться. Тогда для чего было очищать избу от трупов?

Мы коротко посовещались, что нам делать. Добраться до леса незамеченными можно было, только ползя по-пластунски, что никак не мог сделать Кузьма. Поэтому нам оставалось только ждать, как будут дальше развиваться события.

Дождавшись, когда «похоронная команда» кончит свое неблагодарное дело, остальные казаки спешились, разнуздали коней, вынесли им из сарая сено и общей группой направились вглубь подворья. От нас до них было метров двести, и рассмотреть детали, тем более, понять, что они намериваются делать, было невозможно. Я пристроился на сухом месте у комля березы и только по временам высовывал голову, следя за действиями странной компании.

Бурно посовещавшись (до нас доносились возбужденные голоса), казаки до чего-то договорились, и двое из тех, что вытаскивали убитых, побежали к избе. Еще двое пошли к отдыхающим лошадям и принесли на выбранное место небольшой но, судя по тому, как его несли, тяжелый сундучок. Теперь становилось понятно, что они собираются делать.

— Ну, что там? — спросил говядарь.

— Сокровища прячут, — сказал я своим менее информированным товарищам.

Как всегда, упоминание о сокровищах вызвало повышенный интерес. Кузьма даже попытался привстать, чтобы не пропустить интересное зрелище.

— Осторожнее, — предупредил я, — если нас заметят — убьют.

— Зачем они крестьян-то убили? — спросила Наталья Георгиевна, тоже не сдержавшаяся полюбопытствовать, как прячут клады.

Я уже смог разобраться в ситуации, потому уверено объяснил:

— Чтобы свидетелей не было. Для того и колодец испортили. Место будет считаться чумным, и никто сюда носа не сунет.

Пока мы переговаривались, из сарая принесли лопаты, и трудовая четверка начала копать яму. Остальная живописная ватага праздно наблюдала, как трудятся их товарищи. Сырая земля легко поддавалась, и вскоре работяги врылись в нее по плечи.

Когда не стало видно даже их голов, стоящий с начальственным видом над ямой дородный казак приказал им остановиться. По его приказу землекопы приняли и опустили вниз таинственный сундучок. Потом они вылезли наружу и начали забрасывать яму. Когда она была почти зарыта, атаман что-то крикнул. Слов мы не разобрали, но там мгновенно началась круговерть, послышались крики, и обступившие яму казаки, выхватив шашки, начали рубить землекопов. Я не успел ничего сообразить, как дело было сделано, и убитых начали скидывать в вырытую ими же для себя могилу.

«Двенадцать человек на сундук мертвеца, йо-хо-хо, и бутылка рома», припомнил я слова старинной пиратской песни из романа Стивенсона «Остров сокровищ».

— Свят, свят, свят, — шептала рядом видевшая все происходящее Морозова.

— Что там? — опять спросил Кузьма.

— Своих убили, — ответил я, — чтобы не оставлять свидетелей, теперь закапывают вместе с сундуком.

Казаки, кончив свое черное дело, быстро закопали и попытались утрамбовать яму. Однако сравнять холм с землей им не удалось. Тогда они посовещались и начали разбрасывать глину по всему двору. Глина была мокрой, липла к лопатам, и дело у них продвигалось медленно. Мы с Натальей наблюдали за их работой, прижавшись к стволам своих берез.