Гибельный клинок - [9]

Они собрались огромными толпами неистовых воинов, и каждый сжимал в руках громоздкое нечеловеческое оружие. Казалось, среди них почти не было иерархии; тяжелое оружие было беспорядочно рассредоточено в их рядах, лязгающие шагоходы, размахивая клещами и пилами, с топотом ходили туда-сюда.

Зеленокожие взревели, увидев имперские танки. Мгновенно жерла орудий их боевых машин изрыгнули огонь, грохот и треск выстрелов раздались секундой позже.

— Мы под огнем! — закричал Банник, надеясь, что вокс-микрофон в респираторе не вышел из строя.

Воздух наполнился оглушительным свистом и ревом, за которыми последовали разрывы — снаряды, попадая в высохшее морское дно, поднимали огромные фонтаны земли в низкой гравитации Калидара. Один снаряд упал в центре боевого порядка роты, скрыв командирский танк Мэллианта в фонтане грязи. «Леман Русс» немного впереди него получил попадание вторым снарядом. Гусеница размоталась, танк развернулся и остановился неповрежденным бортом к врагу. Через несколько секунд его башня повернулась в сторону орков и открыла ответный огонь. Следовавшие за ними машины, обходя его, двигались дальше. Банник узнал в подбитом «Леман Руссе» танк Кеннерстона, старшего сержанта 1-го эскадрона. Он уже выпустил два снаряда в толпы орков. «Неплохо», подумал Банник.

Захлопнув люк, Банник спрятался в башню и снова надел наушники. За ним в танк посыпалась пыль. Белая поверхность внутреннего пространства танка, еще несколько дней назад почти безупречно чистая, была уже грязной и исцарапанной.

— Сэр, вы не будете управлять огнем? — спросил Патинелло, его голос был едва слышен в наушниках.

Банник сорвал с лица респиратор, жадно вдохнув — даже внутри танка воздух был чище.

— Огонь противника слишком силен! Буря утихла, я рискну открыть перископ, — сказал он в микрофон. — Хотя в любом случае ты не промахнешься.

— Мы столкнемся с противником через шесть минут, — голос Мэллианта в воксе был хорошо слышен в момент затишья бури. — Почтите мертвых своими подвигами. Приготовьтесь очистить этот мир от врагов Императора.

Патинелло взглянул на Банника, его глаза над краем респиратора смотрели с надеждой, за ним мелькнуло лицо Бриванта. Банник кивнул им. То, что он видел, не уменьшило его жажды боя. Именно ради этого он и здесь, ради этого он провел два года на барже, летевшей через весь сегментум — шанс на искупление. Волнение хлынуло по его венам, и «Неукротимая Ярость» рвалась вперед под ним. Шестидесятитонный монстр, способный изрыгнуть смерть на дальность более километра, и еще два подобных ему чудовища были под его командованием. Он чувствовал себя непобедимым, защищенным за броней танка, будто его укрывали крылья самого Императора.

Он дернул рычаг, откинув броневую заслонку, закрывавшую перископ танка, и приложился лицом к резиновому кольцу на окуляре. Поле зрения заполонили орды орков, увеличенных перископом — сплошная стена свирепых зеленых монстров с зубами как штыки. Они приходили в неистовство, разряжая оружие в воздух. Внезапно большая часть линии орков отхлынула назад, а потом рванулась вперед — средоточие силы и ненависти. Вожди орков, на голову выше, чем их подчиненные, бежали среди них, крича и раздавая затрещины меньшим зеленокожим, но не могли остановить их. Строй орков сломался. Как Банник слышал, орки были очень недисциплинированны.

Снова заговорил капитан Мэллиант:

— Импе… …жет путь. Поправить курс, цель — самый слабый участок линии орков. Противник в пределах дальности. Открыть огонь! Огонь! Огонь!

Приглушенные звуки выстрелов отдавались в корпусе «Неукротимой Ярости», командиры других «Леман Руссов» спешили первыми убить врага. Но не Банник. Он выбирал цель тщательно. Первым на его счету должно быть что-то большое, и он хотел уничтожить цель наверняка. Он изучал взглядом линию орков.

— Патинелло! — крикнул он. — Зарядить бронебойным подкалиберным!

— Сэр! Бронебойный подкалиберный! — доложил Патинелло.

«Леман Русс» был очень шумным: рев мотора, буря и грохот боя, словно сговорившись, заглушали приказы командира. Все разговоры велись криком по внутренней связи, и повторять приказы было необходимо. Бривант достал из боеукладки снаряд с зеленым наконечником и зарядил им пушку.

— Повернуть башню. Тридцать два градуса влево.

— Башню на тридцать два градуса влево, — повторил наводчик. За ним заряжающий уже достал второй снаряд, приготовившись втолкнуть его в казенник, как только первый снаряд будет выпущен. Сервомоторы взвыли, поворачивая башню.

— Поднять на пять градусов.

Банник заметил огромную боевую фуру, набитую орками. Несколько подобных машин с грохотом двигались за пехотой, мчавшейся навстречу имперским танкам, и уже начали опережать пехотинцев.

Ствол орудия в башне танка поднялся, лязгнув.

Патинелло взглянул в свой прицел.

— Вон тот большой орочий танк, лейтенант?

— Он самый. Огонь!

Патинелло откинулся на сиденье, нажав спусковой рычаг, а заряжающий повернулся в сторону. Танк содрогнулся от выстрела. «Неукротимая Ярость» ответила на огонь орочьих пушек. Шум в боевом отделении был оглушающий. Ствол откатился назад на треть метра, с достаточной силой, чтобы убить любого, кто бы там оказался. Затвор открылся, выбросив пустую гильзу и наполнив боевое отделение едким дымом. Бривант в толстых перчатках потянулся со своего места между сиденьями командира и наводчика, чтобы схватить стреляную гильзу и отбросить ее на пол танка.