Гибель Византии - [56]

VI

Павел Силентиерский, поэт и придворный, говорит в одном из стихотворений, посвященных Юстиниану, пятнадцать лет спустя после смерти его супруги, что Феодора, «прекрасная, премудрая и благочестивая императрица, память которой он восхваляет, была деятельной сотрудницей императора во всех государственных делах». И все современники ее повторяют в один голос, что она без всякого стеснения пользовалась безграничной властью, предоставленной ей императором, что она была едва ли не более самодержавна, чем он, и Юстиниан сам признавал это. В одном из манифестов 535 года, реформировавшего администрацию, ему угодно было засвидетельствовать, что и на этот раз, прежде чем принять окончательное решение, он советовался с «благоверной своей супругой, ниспосланной ему Богом». Страстно влюбленный в женщину, которую он обожал в юности, очарованный ее недюжинным умом, подчиненный ее твердой и спокойной воле — он не отказывал ей ни в чем: ни в почестях, ни во внешних знаках безграничного господства. В продолжение своего двадцатилетнего царствования она оказывала свое влияние на все: на администрацию, на политику, на церковь. И если иногда ее влияние приносило нежелательные плоды, если ее жадность, вспыльчивость, честолюбие, разжигавшее жадность и честолюбие императора, приводило нередко к сомнительным результатам, все же нельзя не сознать, что она смотрела большей частью на государственные дела с самой здравой точки зрения и что политические ее виды, если бы они осуществились, должны были возвеличить византийскую империю, изменив, может быть, самый ход исторической жизни.

Внешние доказательства выдающейся роли, которую она занимала в качестве правительницы Византии, сохранились еще и поныне: на стенах церквей, выстроенных Юстинианом, над воротами укрепленных им крепостей имя Феодоры высечено рядом с именем Юстиниана. На императорских печатях изображение Феодоры выбито вместе с изображением ее супруга. По всей империи города и местечки добивались чести называться: Феодориатами и Феодорополями. Вместе со статуями Юстиниана воздвигали памятники и Феодоре, сановники присягали и ей на верность, как соправительнице императора. Они клялись «всемогущим Богом, единородным сыном его Иисусом Христом и святым Духом и чистой и непорочной Девой Марией, четырьмя евангелистами и св. архангелами Михаилом и Гавриилом служить верою и правдою благочестивейшим и благоверным государям: Юстиниану и Феодоре, его августейшей супруге». Таким образом повелительница империи, уверенная в своем могуществе и влиянии, Феодора распоряжалась делами церкви и государства вполне по своему усмотрению; и даже в те минуты, когда нерешительная душа Юстиниана ускользала из-под ее власти, когда обстоятельства складывались не в ее пользу и она чувствовала над собой перевес чьей-нибудь посторонней силы — смелая и ловкая, она с честью выходила из затруднительного положения и подготовляла себе верный успех в будущем. Честолюбивая и хитрая, она поставила себе целью жизни оставлять за собою всюду решающее слово, и она преуспела в этом. Она с одинаковой силой ненавидела и любила, как бы ни было высоко положение того или другого сановника, как бы ни были велики его заслуги, как бы ни был дорог императору он сам — падение его; было неминуемо, если он имел несчастье не понравиться Феодоре. Если какой-нибудь важный государственный деятель достигал помимо нее высокого положения — рано или поздно неожиданное падение показывало ему, что вне ее воли не может быть прочных путей к почести и славе. С другой стороны «верная императрица», как ее называли друзья, не щадила себя для тех, к кому однажды привязалась, не требуя от них взамен ничего, кроме слепой преданности. Все должностные лица знали, что, приобретя ее расположение, они были застрахованы от всяких случайностей, открывали себе верную дорогу к блестящей карьере, и все вели себя по отношению к ней сообразно этому.

Мы уже упоминали, каким образом ей удалось выдвинуть в префекты Петра Барцимеса; евнух Нарзес был также обязан ей своей карьерой. Бывший придворный служитель, тщедушный, хрупкий с виду, элегантный и вкрадчивый, он скоро был замечен императрицей, которая оценила его недюжинные способности, его свободный ум, его изумительную ловкость, его холодную и непоколебимую энергию. Она сделала его своим доверенным лицом, орудием для выполнения своих замыслов, она сделала его выдающимся дипломатом, в совершенстве справлявшимся с самыми щекотливыми ее поручениями; она сделала его полководцем, который являлся соперником великого Велизария. Конечно она иногда ошибалась в выборе, так, например, поддерживая, несмотря ни на что, молодого, не обладавшего никакими способностями Сергия, только потому, что он женился на одной из ее любимиц и родственнице Антонине, после того, как она добилась его назначения на важный пост в Африку, он едва не пошатнул там, благодаря своей бестактности, авторитета императора. Но в общем те, кому она покровительствовала, показали себя достойными ее милостей и ревностно исполняли те обязанности, которые она на них возложила.