Гибель Светлейшего - [45]

Обмениваясь короткими замечаниями, они искренне восхищались. Слова их были приятны Остапу, но в то же время он испытывал тревогу за Светлейшего. На такого коня кто угодно позарится. Стараясь не выдать своего волнения, Забира, стиснув зубы, открытым взглядом смотрел в глаза окружавших его врагов.

Дежурный вернулся не скоро. Увидев его, солдаты, любовавшиеся жеребцом, разошлись. Забира встал.

— Идем за мной! — приказал одноглазый и повел Забиру к огромному зданию с высокой косой крышей.

Владелец хутора, богач меннонит, отгрохал себе такой домище, что в него можно было свободно вместить добрый десяток украинских хат вроде той мазанки, где прошла вся довоенная жизнь Забиры.

Сейчас хозяева хутора перебрались в одну комнату, очистив остальные для отряда смерти. На золотистых охапках соломы, покрывавших пол, отдыхали бандиты. Некоторые из них уже спали.

— Сюда! — сказал одноглазый и открыл высокую дубовую дверь.

Забира вошел в очень чистую комнату, где, должно быть, жили дочки хозяина. Печать девичьей аккуратности лежала на всех вещах, а особенно на двух никелированных кроватях, застланных пикейными покрывалами снежной белизны.

За круглым столом сидели два офицера. Один из них, угреватый и большеротый поручик, пил водку. Другой, пожилой седой капитан с узким лицом землистого цвета, что-то записывал в тетрадь. Он даже не поднял головы при появлении Забиры.

— Здравия желаю, вашескородие! — отчеканил Забира, увидев офицеров, и вытянулся в струнку по солдатской привычке.

Седой капитан резко вскинул голову.

— Кто? Откуда? Зачем?

Он говорил отрывисто, бросая слова злым голосом, словно сердился.

— Старший унтер-офицер кавалерийского полка Иван Шпота. В настоящее время командир отряда зеленых. Рубаю большевиков. Имею до вас дело…

— Какое?

Забира опустил руку и, стараясь сохранить спокойствие, заговорил, глядя в колючие глаза капитана:

— Отряд наш небольшой. Хотим присоединиться к кому-нибудь… Чтобы получить правильное командование. Бойцы посоветовались и послали меня… Езжай и потолкуй, говорят. Про вас слышали много необыкновенного. Если не возьмете под свое начало, то, может, офицера дадите? Без начальника штаба нам не обойтись. Отряд будет расти. Тут настоящая голова нужна. А я что? Старший унтер-офицер. На той неделе дуром восемь бойцов потеряли… Вина моя… Вам могу сознаться. Дело прошлое. Людей неверно расставил для боя. Ну, и постреляли, как зайчат. А у офицера такой ошибки не произошло бы.

Чума испытующе глядел в веснушчатое красное лицо Забиры, на его большой мясистый нос. Угреватый офицер перестал пить и тоже внимательно слушал.

— Оружие есть?

— Партизан без оружия — какой же партизан! — Забира похлопал по кобуре.

— Дай сюда!

Остап молча вынул офицерский наган и положил на стол перед капитаном.

— Еще что есть?

— Больше ничего.

— Обыскать!

Угреватый офицер кинулся к Забире. Остап невозмутимо поднял руки, предоставил дежурному возможность обшарить.

— Ничего нет.

«Пронесло!» — с облегчением вздохнул Забира.

Однако Чума не спускал с гостя глаз.

— Кто подослал? Говори!

Остап выдержал колючий взгляд капитана. Ни один мускул не дрогнул на лице, но пересохло горло. Чума поднял револьвер. Он целился очень медленно, словно испытывая наслаждение. Забира затаил дыхание и вонзил ногти в ладони.

— Пока не поздно. Сознавайся!.. Считаю до трех. Раз… Два… Два с половиной… Ну?

Землистое лицо капитана задергалось от конвульсий и стало страшным:

— Три!

Оглушительно прогремел выстрел. Пуля задела кубанку. Забира с трудом проглотил слюну.

— Возьмите ваш наган! — переходя на вы, сказал удовлетворенный Чума. — Поручик, налейте, пожалуйста, спирту командиру.

Забира знал: пить нельзя. Но только что пережитая минута требовала немедленной разрядки. Он осушил залпом налитую ему полную кружку, не почувствовав даже, что пьет почти неразведенный спирт.

Чума стал задавать вопросы. Он был подчеркнуто вежлив — как-никак, а рядом с ним сидел тоже командир отряда. Капитан спрашивал, на каком фронте и где именно воевал Забира. В каких больших боях он участвовал. Интересовался именами командиров, под началом которых пришлось Остапу служить. В каких госпиталях он лечился после ранения.

Забира отвечал. К его ответам трудно было придраться. Подозрительность Чумы стала остывать. И тогда капитан заговорил о деле, ради которого командир Иван Шпота приехал на хутор.

— Мой отряд невелик, — медленно заговорил Чума, не глядя на Забиру. — Но в такой войне, которую я сейчас веду, большего не требуется. Вы предлагаете мне своих бойцов. Не надо. Я не верю в боеспособность партизан-мужиков. Их устраивает революция, и они способны заниматься только мелким разбоем. Я монархист. Я воюю под трехцветным знаменем великой России. Мне нужны офицеры и солдаты, верящие в царя, как в бога, с боевым опытом, признающие железную воинскую дисциплину. Таких у вас нет и быть не может. Мне кажется, лучше всего вам связаться с Катюшей.

— Нам баба не с руки! — пренебрежительно сказал Забира. — Не подходит.

— Напрасно. Она толковый и очень храбрый командир. Недаром ее Золотой головой прозвали.

— Нет, к ней не пойдут мои бойцы.

— И мне вас не надо, — сухо сказал Чума. — Но мы сейчас союзники. У нас общий враг. Я постараюсь выделить офицера, если он согласится быть у вас начальником штаба. Ответ вы получите завтра.