Гибель судьи Мрочека - [8]

— Как, и оставить его в стене? И жить с ним под одной крышей?

— А что же делать? Если имеешь в виду что-то лучше, говори.

— Я думаю, что лучше его где-то закопать.

— А где? И не сегодня же! Не зная местности, не будем же бродить в темноте, рискуя на кого-нибудь нарваться.

— Но я не хочу жить так, зная, что он… он… Тадек, пойми же меня!

— Помни, пока он здесь с нами, никто его не найдет. А если где-то закопаем, выбросим вон или даже утопим в море, кто-то может или проследить за нами, или найти его, или… Кто знает, что может быть еще! Это человеческие кости. Обязательно начнется следствие. И ниточка может привести к клубку. А тогда уже попадем в настоящую беду. Будем отвечать за замалчивание давнего преступления как дядины соучастники.

— Чепуха! Тот уже мертвый был, когда мы еще пешком под стол ходили. Никто нас в причастности к преступлению не может обвинить. Кроме того, почему ты уверен, что именно твой дядя его убил? Мог человек умереть и от какой-то болезни…

— И после смерти замуроваться в стене? А эти кирпичи? Эти два проклятых, недавно изготовленных кирпича? Их бы можно было заменить, но где найдешь старые? К тому же мы ничего не знаем. А милиция может в течение короткого времени собрать очень много данных… Тот человек где-то жил, работал, и вот вдруг его не стало. Исчез в стене дядиного кабинета и лежит там столько лет. А цветы? Цветы на груди у покойника. Будто кто-то горевал по нему после его смерти. Но если бы человек умер естественной смертью, при нормальных обстоятельствах, его бы похоронили на кладбище, и цветы лежали бы в гробу! Нет, не могу раскусить этот орешек!

Он замолчал, тяжело дыша.

— Но что мы можем сделать? — Галина подняла на него усталые, испуганные глаза.

— Что можем сделать? Единственное — снова замуровать его, повесить ковер и стол подвинуть так, чтобы к стене нельзя было подойти. Когда поживем здесь немного, найдем абсолютно безопасное место, тогда вытащим его. Зимой его можно будет, в конце концов, даже сжечь. Теперь же ни в коем случае мы не должны его трогать.

— А когда… когда хочешь его… — Галина посмотрела на дверь и замолчала.

— Сейчас! — сказал твердо. — Я думаю только об одном: о том, чтобы мы могли спокойно занять этот домик и жить как люди… Не хочу, чтобы ты думала, что я обычный негодяй, который, несмотря ни на что хочет замести следы, скрыть правду, только бы устроить свою жизнь. Я хочу разгадать эту тайну, иначе меня всю жизнь будут мучить угрызения совести. Все может быть совсем иначе, не так, как мы себе представляем. Я возьму кусок кости на анализ и постараюсь лабораторным способом исследовать, когда этот человек умер. Наконец, тщательно осмотрю скелет, может найдем что-то в дядиных бумагах? Может, это был несчастный случай, и дядя хотел его утаить? А может, когда убил того человека, то верил, что поступил правильно, потому что другого выхода не было? А может, как я уже сказал, как-то иначе разрешится вопрос. Тогда мы смогли бы сообщить властям, и совесть наша была бы чиста. Во всяком случае, сейчас другого выхода нет: скелет надо замуровать.

— Если бы ты не открыл окно… — сказала тихо, — ничего бы и не случилось. Дверь бы не захлопнулась с такой силой, и мы прожили бы здесь всю жизнь, ни о чем не догадываясь.

— Но я открыл окно, и ничего уже не сделаешь. Ты пойдешь со мной или останешься здесь?

— Остаться? Ни за что на свете! — подхватилась она. — Будь спокоен… Я уже взяла себя в руки. Постараюсь… постараюсь помочь тебе.

Улыбнулась ему бледной, усталой улыбкой.

— Если уж должны идти, то идем! — сказала она, пытаясь вести себя непринужденно. — В прихожей на гвозде висит электрический фонарь. Нужно взять, если хочешь осмотреть скелет в нише.

Он кивнул головой. Оба направились к двери, а потом начали медленно спускаться по узким, скрипучим ступенькам.

4. Первый бургомистр

Когда вошли в кабинет и Тадеуш зажег свет, Галина подошла к окну и, отогнув краешек шторы, посмотрела в окно. На улице было достаточно светло, и отдаленные кусты при лунном свете походили на застывшие в танце призраки. Она вздрогнула и отвернулась от окна. Штора опустилась за ее плечами, однако осталась почти незаметная щель.

Мрочек стоял посреди кабинета, оглядываясь вокруг.

— Ты что-то ищешь? — спросила, невольно понижая голос.

— Нет, размышляю, где бы дядя мог держать мастерок, и все необходимые материалы, чтобы заштукатурить стену.

— Наверное, не здесь, — невольно улыбнулась. — Такие вещи хранят или в подвале, или где-то в сарае… Был ли у дяди сарай?

— Кажется, был. Дядя держал там верстак.

— Ты сначала осмотришь скелет?

— Наверное, лучше сначала принести инструменты, потом сможем спокойно осмотреть, а потом уже заштукатурить стену.

— Тадек, слушай…

— Ну что такое? — он уже взялся за дверную ручку.

— А ты умеешь штукатурить?

— Ну, как-то уж попытаюсь. Наконец, не такая это и премудрость: смешать немного песка с цементом и положить несколько кирпичей.

Прихватив фонарь, Тадеуш кивнул жене. Тихо приоткрыли дверь. На крыльце было совсем темно, густая листва дикого винограда не пропускала сюда лунный свет. Мрочек бесшумно закрыл дверь. Осторожно, почти на цыпочках, спустились деревянными ступеньками в сад.