Гибель синего орла - [100]

Старик силится поднять винтовку. Неузнаваемо худое, бледное, как у мертвеца, лицо искажено, глаза лихорадочно блестят в красноватом пламени факелов. Винчестер выскальзывает из ослабевшей руки, звякнув о камни. Голова поникает на грудь, и Синий Орел валится к подножию тотема.

С покосившегося столба смотрит оскаленная морда медведя, вырезанная из черного дерева. Белки глаз и клыки выкрашены белой краской, и звериная морда кажется живой. Пещерный тотем похож на деревянного идола, которого я нашел летом на берегу Полярного океана.

Склоняюсь над телом Синего Орла. Он мертв. Сердце не бьется, остановился пульс. Как очутился Чандара в пещере?

Пол пещеры загромождают глыбы, сорвавшиеся с потолка. Ни пищи, ни воды мы не обнаружили. Старик погубил себя голодом, забравшись в недосягаемое скальное убежище.

— Как дикий баран!.. — бормочет Костя.

— Нет, Костя, дикий баран погиб красиво, гордо, а это не смерть, это гибель, крушение человека.

— Корок! — Яркан указывает на длинный предмет в нише темного грота.

— Что там?

Освещаем факелами грот. На каменной плите покоится сверток в рост человека, обернутый широкими лентами бересты, обвязанный полусгнившими ремнями.

— Ого! Старинное погребение.

В давние времена юкагиры, обитавшие в горах Омолона и на Корокодоне[16], хоронили соплеменников, пеленая их в бересту и подвешивая к вершинам деревьев. Так хоронили умерших и некоторые индейские племена Аляски и Канады.

— Не древнее ли это анаульское погребение? Кто это, Яркан?

— Харги… — тихо отвечает юноша.

Ножом осторожно снимаю ремни, разворачиваю сухую бересту. Вот так находка!

Из развороченного свертка глядит сухое, старческое лицо, словно обтянутое коричневой кожей. Сохранились черные волосы, ссохшаяся роговица темных глаз, бурая кожа на костлявой груди. Она тверда, как железо. Стучу, точно по камню. В пещере сухо, холодно, и мумия, вероятно, лежит тут сотни лет.

— Брат, что ли?

Костя кивает на Синего Орла — его лицо поразительно схоже с маской в берестяном саване.

— Уж не Синий ли это Орел, который привел анаулов триста лет назад в хребты Омолона?

— Интересно, — спрашивает Костя, — сохранился ли у Чандары амулет? Помнишь, Илья рассказывал?

Знаками прошу Яркана снять у Чандары ожерелье. Яркан опускается на колени, развязывает замшевые ремешки на груди отца и осторожно снимает цепочку белых костяных бляшек. Юноша протягивает ожерелье; рука его дрожит.

Тончайшим резцом неизвестный мастер вырезал из мамонтовой кости миниатюрные медвежьи головы. Они сцепились оскаленными клыками, образуя странное ожерелье. Возвращаю музейный амулет Яркану. Ожерелье отдадим Нанге.

Стоим, опустив голову. Факелы догорают, освещая неподвижное лицо Чандары.

Пора выбираться на свет. Пусть эта холодная пещера будет склепом и последнему вождю анаулов. Он хотел повернуть колесо истории вспять, и оно раздавило его.

Глава 9. ПОСЛЕДНИЙ ПЕРЕВАЛ

— Э-эгей… берегись!

Илья кричит, перекрывая гул порогов. Вцепившись в ослабевшие ремни, он стягивает мертвым узлом поклажу. Повисаем с Костей на тяжелом рулевом бревне. Кипучая струя швыряет плот на гранитную стену.

Вода с шумом разбивается о каменную грудь. Река круто поворачивает, и кажется, что она проваливается под скалу. Плот, подхваченный бурлящим потоком, ударяется в утес и, подкинутый валом, становится на дыбы.

Рулевое бревно трескается пополам. Кубарем лечу на груду скарба и невольно хватаюсь за ремни. Костю спас Илья, вытянув за шиворот из ревущего водоворота. Чиркнув гранитную щеку, плеснув перебитым рулем, плот пронесся мимо мокрых утесов. Еще один порог остался позади.

В плавание по горной реке мы пустились втроем, вьючный караван на Омолон отправив с Ромулом и Кымыургином. Пинэтаун остался с табуном в Широкой долине, ему не хотелось покидать Нангу. Вьючный караван, преодолев гари межгорного понижения, выйдет через неделю к Омолону против фактории.

Нас привлекало водное путешествие. Я рассчитывал плыть на плоту к Омолону и прибыть на факторию раньше сухопутного каравана. Хотелось вовремя закупить у Котельникова продовольствие и переправить груз на лодке через Омолон к месту встречи с Ромулом.

Из охотничьей экспедиции мы вернулись несколько дней назад с полными вьюками бараньего мяса. С висячего балкона пещеры, где навсегда остался Чандара, спустились с помощью связанных арканов.

Рассказ о находках в скальной пещере поразил Илью. Старинное анаульское предание повествовало, что вождь анаулов, возглавивший триста лет назад великое кочевье к Синему хребту, «ушел к предкам на звезды» и унес с собой последний тотем охотничьего племени — деревянную голову медведя. Он завещал анаулам, исконным охотникам и рыболовам, жить по-новому — разводить оленей.

Тотем и мумию вождя мы нашли в пещере.

— Обманывали, однако, шаманы, — сказал Илья после долгого раздумья. Корок вождя, медведя деревянного, потихоньку в пещеру прятали.

Я спросил Илью, почему такой же тотем, только поменьше, стоит на берегу пустынного озера в далекой Западной тундре, а у ног деревянного медведя лежат лук и стрела.

— Старуха увезла. Маленький идол у нее был, часто шаманила; лук, стрелу положила — доброму духу молилась, хорошего пути Нанге просила.