Гибель Пушкина. 1831–1836 - [16]
Итак, жребий был брошен. Он стал историографом.
Он не назывался так официально. Но, получив доступ в архивы для писания русской истории, он стал государственным лицом немалого политического значения.
Такова была традиция начиная с эпохи «Повести временных лет». Создание всех крупных историй — «Повести», «Сказания о князьях Владимирских», Хронографа XV века, Никоновского свода, научных трудов Татищева, Щербатова, Карамзина — всегда было крупной политической акцией. Вмешательством авторов в дела государства.
Пушкин не мог и не хотел был исключением.
Это был его путь борьбы. Его вмешательство в дела царства. Его давление на правительство. Его проповедь обществу. Его миссия.
В черновом варианте записки «О народном воспитании» он назвал «Историю» Карамзина «алтарем спасения, воздвигнутом русскому народу».
Так он смотрел на историю — «алтарь спасения».
Понятие «история» для него включало все — государственные размышления, нравственные уроки, философские идеи. И — науку.
Карамзин писал свою «Историю», чтобы просветить общество и дать урок Александру, которого он любил.
Пушкин приступал к своей истории с той же целью. Но с иными мыслями. И царь был иной.
После приезда двора в Царское Село Пушкин время от времени встречал императора во время прогулок. Тот неизменно подзывал поэта, и они беседовали.
Во время одной из таких бесед и было решено вступать Пушкину в службу. Царь держался просто и расположенно.
А. С. Пушкин. Акварель неизвестного художника. 1831 г.
Через несколько дней, гуляя с женой, Пушкин встретил императорскую чету. Наталья Николаевна чрезвычайно понравилась царствующим особам.
Следствия этого свидания тоже были важны.
«Моя невестка очаровательна; она вызывает удивление в Царском, и императрица хочет, чтоб она была при дворе. Она от этого в отчаянии, потому что не глупа; я не то хотела сказать: хоть она вовсе не глупа, она еще немножко робка, но это пройдет, и она, красивая, молодая и любезная женщина, поладит и с двором, и с императрицей» — так писала в августе 1831 года Ольга Павлищева, сестра Пушкина.
Молодая жена Пушкина привлекала внимание не только императорской фамилии.
Жуковский писал Вяземскому в конце июля:
«Пушкин мой сосед, и мы видаемся с ним часто. Женка его очень милое творение. И он с нею мне весьма нравится. Я более и более за него радуюсь тому, что он женат. И душа, и жизнь, и поэзия в выигрыше».
Н. Н. Пушкина. Акварель А. Брюллова. 1831 г.
Василию Андреевичу казалось, что покой царит в недавно еще беспокойной душе его друга. И причину этого он видел в женитьбе.
Между тем покоя не было. Было высокое самообладание. И на душу Пушкина женитьба оказала весьма малое влияние.
Конечно, он женился по любви. Конечно, он был влюблен.
«Женка моя — прелесть не по одной наружности».
Она была мила, наивна. Она была совершенным ребенком по развитию. Эта детскость не могла не умилять его. Но у него был ясный идеал женщины, светской женщины самого высокого класса — Татьяна из VIII главы.
И он надеялся воспитать жену. Поднять ее до этого идеала.
Он был влюблен, но трезв. Он писал Кривцову, приятелю молодости, с которым ему не было надобности хитрить:
«Все, что бы ты мог сказать мне в пользу холостой жизни и противу женитьбы, все уже мною передумано.
Я хладнокровно взвесил выгоды и невыгоды состояния, мною избираемого. Молодость моя прошла шумно и бесплодно. До сих пор я жил иначе, как обыкновенно живут. Счастья мне не было. Счастье можно найти лишь на проторенных дорогах. Мне за 30 лет. В тридцать лет люди обыкновенно женятся — я поступаю как люди и, вероятно, не буду в том раскаиваться. К тому же я женюсь без упоения, без ребяческого очарования. Будущность является мне не в розах, но в строгой наготе своей. Горести не удивят меня: они входят в мои домашние расчеты. Всякая радость будет мне неожиданностию. У меня сегодня сплин — прерываю письмо мое, чтобы тебе не передать моей тоски; тебе и своей довольно».
Это было написано перед свадьбой. Конечно, он был влюблен. Но женился он не без трезвого расчета.
Та огромная задача, которая уже в конце двадцатых годов брезжила перед ним, требовала иных условий жизни. Он вспоминал жизнь Карамзина, к которой прикоснулся в лицейские годы. Жизнь Карамзина-летописца, тихий уютный дом. Жизнь устроенная и спокойная. Заботливая, понимающая жена. В этом доме, в этом покое свершал Карамзин свой подвижнический труд.
Ему, Пушкину, нужен был покой. Для свершения своего труда.
Он многое предусмотрел. Он не предусмотрел только ее заурядности.
Екатерина Андреевна Карамзина была женщиной незаурядной. Она понимала — кто ее муж.
Наталья Николаевна Пушкина была женщиной заурядной. Вряд ли она поняла когда-нибудь по-настоящеему, с кем свела ее судьба.
Слишком разным был масштаб. Не умственный, бог с ним! — душевный. Пушкин более всего нуждался в понимании. И этого-то понимания он не видел и от людей куда более умных, чем его жена.
Ему нужны были единомышленники.
Ближе всего по уму и возможностям стоял к нему Вяземский. Летом 1831 года их близость кончилась. Остался дружеский тон в письмах. Остались общие литературные демарши в печати. Некоторые общие идеи. Но появились внутри отчетливая неприязнь и недоверие.
