Гибель отложим на завтра. Дилогия - [261]

Попрощавшись с Ирионгом, который отправился в свой шатер, Элимер раздраженно обратился к телохранителю:

— Сколько раз я предупреждал, чтобы ты оставлял свой сарказм при себе?

— Ну, извиняй, Кхан, — пожал плечами Видольд, — не сдержался.

— Ты слишком часто не сдерживаешься.

— Ага. Но я стараюсь, — усмехнулся телохранитель. — Ну, пойду к костру, если позволишь.

— Можешь остаться здесь. Места достаточно.

— Да мне под небом как-то свободнее и спится, и дышится, Кхан. Нам, бывшим разбойникам, и ураган нипочем.

— Как знаешь.

— Спокойных снов и да будут благоволить тебе Боги.

И Видольд тенью выскользнул из шатра.

II

Погода стремительно ухудшалась по всему Илирину: ветра гуляли, ломали деревья и срывали соломенные крыши домов. Что-то странное творилось, даже самые древние старики не могли припомнить такой непогоды. Да еще и в это время года, когда весна в разгаре.

«Не к добру», — шептались старухи.

«Точно не к добру», — вторили им женщины помоложе.

Мужчины молчали, не желая потакать женским страхам, однако и они чувствовали себя неспокойно. Впрочем, мужчин по городам и селам оставалось не так много — в основном старики, калеки да юнцы. Большую часть обязали вступить в ополчение, дабы защитить Илирин Великий от полчищ диких варваров.

Бредену повезло: трактирщик спрятал его в погребе, когда сюда наведался отряд вербовщиков. А что делать? Нужно же хоть кому-нибудь защищать полупустую деревню от разбойников, которые непременно сунутся в осиротевшее поселение. А Бреден, чего таить, куда лучше справится с их нашествием, чем какой-нибудь крестьянин, не знакомый ни с чем смертоноснее вил.

Кайла не скрывала радости от того, что Бреден остался. Да, она тогда сильно разозлилась и обиделась на него, но все равно ничего не могла поделать со своими чувствами. Кроме того, на следующий же день после того стыдного случая Бреден сам подошел к ней и попросил прощения за глупый смех. Да-да, он так и выразился: «глупый». По его словам, это от неожиданности. А еще, Бреден поделился с Кайлой своей тайной. Оказывается, Ирэйху вовсе не брат ему, а сын. Мать ребенка, его возлюбленная, умерла родами. И до сих пор не удалось ему ее забыть.

К девчоночьей влюбленности Кайлы прибавилось сочувствие. И надежда, что когда-нибудь своим терпением, добротой и любовью она заставит сердце Бредена оттаять. И как же счастливы они тогда будут вместе! А пока она останется его подругой. До лучших времен.

Да, Шейра научилась лгать. И лгать убедительно. По крайней мере, хоть кому-то стало от этого лучше. Например, Кайле. Жаль, она не могла рассказать ей всю правду, хотя очень устала скрывать от всех свое истинное прошлое.

Страшное слово «война», сопровождаемое плотно сжатыми губами и испуганными глазами, зазвучало в деревне лишь спустя пару месяцев после ее начала. В первое время, хоть и забрали мужчин, но в жизни деревни перемены не ощутились. Странная непогода, конечно, волновала жителей, но все-таки солнце, пусть реже, но светило, поля зеленели, коровы с козами доилась.

Настоящие перемены начались позже. Сначала пришел отряд илиринских воинов, изъял остатки прошлогоднего зерна и угнал добрую половину скотины. Потом шайки разбойников перекрыли торговые тракты, нападая на обозы крестьян, которые везли шерсть и вяленое мясо на продажу в близлежащие города.

А погода все ухудшалась, ветра завывали все сильнее, заламывая и без того поредевшие посевы, еды становилось все меньше. Трактир, за которым приглядывала Шейра, закрылся, а трактирщик, забрав жену и детей, переехал к родичам в город. Айсадка осталась жить в опустевшем трактире со своим сыном — благо, ее никто не выгонял на улицу. Но пищу для себя и Ирэйху-Ше теперь приходилось добывать другим способом: помогать крестьянам с работами на их полях и ухаживать за их взволнованной и истощенной скотиной. Руки ее очень скоро покрылись кровоточащими мозолями, лицо осунулось и похудело, кожа начала шелушиться, обдуваемая уже почти привычным пыльным ветром. Впрочем, от этого страдали все без исключения жители деревни.

По-настоящему война докатилась до Малых Озер вместе с небольшим отрядом отерхейнских всадников, по какой-то причине отколовшейся от войска. Непонятно, каким образом и, главное, зачем их занесло в такую глушь, но они моровым поветрием пронеслись по их и соседним деревням. Забрали у крестьян последнее зерно и скотину, пожгли жалкие остатки посевов, изнасиловали добрую половину женщин и убили большую часть стариков и детей.

Пламя, сожрав посевы, перекинулось на соседние хибары. Крестьяне смогли унять пожар, но несколько семей остались без крыши над головой. Обездоленные, они переселились в опустевший трактир, где жил до сих пор один только Бреден со своим малолетним братом.

А самого Бредена ранили: ничего серьезного, меч всего лишь рассек его плечо, и юноша, стоило отерхейнским стервятникам покинуть деревню, дошел до местной знахарки на своих ногах. Однако Кайла все равно волновалась и, кроме всего, чувствовала себя виноватой. Ведь это ее спасал от бесчестья и смерти Бреден, когда его ранили. Без сомнения, вражеский воин добил бы его, но, к счастью, отвлекся на крики товарищей и тут же забыл о своем раненом противнике.