Гибель отложим на завтра. Дилогия - [149]

Потом времена изменились. Люди научились строить дома, понемногу зарождалась торговля, появились ремесла, и людское племя стало куда меньше зависеть от охоты и земледелия. Тогда Священный брак между жрицей и лучшим из мужей стал заключаться не на один год. Когда совершалось это таинство, Бог-на-Земле вручал свою судьбу Богине-Матери. Это означало, что если для племени наступят трудные дни испытаний, угрожающие гибелью всему роду — Бог-на-Земле, как в старые времена, отдаст жизнь ради своего народа. Но с каждым поколением такая необходимость появлялась все реже и реже. Кроме того, вас, людей, рождалось все больше, участились войны, они становились все кровопролитнее. И Богиню почти позабыли: юные божества войны вытеснили ее из людского сознания. А вместе с ней забылись и древние обряды. Великая Мать в большинстве мест утратила свою изначальную власть, ее образ слился с духами плодородия и духами смерти. Но все-таки Илирин — древний и обширный край, и кое-где еще слышны отголоски прежней веры. Например, у берегового народа, который я упоминала.

Жрицы отправили тебя к реке не потому, что желали твоей смерти. Раньше обряд, которому тебя подвергли, проходил каждый, претендующий на царство. Теперь же власть стала передаваться по наследству и достаточно того, чтобы в жилах наследника бежала кровь илиринских царей. Однако ты — чужак. Потому и решили вспомнить старые таинства. На всякий случай, я думаю. Это испытание — далекий отзвук древнего культа Прародительницы.

Ты вступил в иной мир, чтобы человек в тебе умер, зато воплотился Бог Солнца и вернулся в твоем облике к своему народу. С тобой ничего такого не произошло. Впрочем, как и с остальными, кто проходил Тропою Смерти задолго до тебя. Но жрицы верят в свой обряд и, не удивлюсь, если и впрямь станут воспринимать тебя как Бога. Теперь тебе предстоит вступить в священный брак с женщиной, Богиней-на-Земле. Этот союз — залог того, что новый царь в случае великой беды пожертвует ради спасения своей земли жизнью. Обряд долгое время не проводили, потому что Илирину давно уже ничто не угрожало. А сейчас вспомнили, но лишь для того, чтобы ты перестал выглядеть чужеземцем в глазах исконных жителей.

— Однако из обряда посвящения способен выйти лишь достойный. Поэтому без меня тебе не удалось бы его пройти.

— Намекаешь, что я не достоин?

— Никаких намеков. Я говорю прямо. Разве ты готов пожертвовать жизнью ради народа, которым собираешься править?

— И это говоришь мне ты? Ты, которая хочет уничтожить весь мир?

Шаазар рассмеялась, разом утратив серьезный вид.

— Интересно, а почему ты так злишься? Я ни в чем не обвиняла тебя, всего лишь назвала вещи, как они есть. Если тебя так злит очевидное, значит, ты сам считаешь, что чего-то не достоин. Но в этом случае и злиться ты тоже должен на себя.

Аданэй замолчал, а Шаазар лукаво посмотрела на него:

— А за тобой очень интересно наблюдать. Куда интереснее, чем за твоим братом.

— Почему?

Шаазар иронически подмигнула. Ни дать ни взять обычная девчонка, если бы не внешность.

— Потому, потомок элайету, что ты всегда совершаешь куда больше глупостей, чем Элимер.

— Ты так и не ответила, почему называешь меня потомком элайету.

— Ах, это… Потому что ты и есть их потомок. Ведь ты не считаешь, что Элайету — это только название реки?

— Тогда что?

— Не что, а кто. Один очень древний народ. Народ почти бессмертный. Не люди. Умелые воины, искусные ремесленники, кузнецы, художники, скульпторы, колдуны — они были великолепны во всех проявлениях. В основном светлоглазые, светловолосые — с точки зрения нынешних людей очень красивые. Впрочем, они обладали теми же страстями и пороками, что и обычные смертные. Наверное поэтому, когда появилось человечество, мужчины-элайету стали иногда брать себе для любовных утех людских женщин. Видимо, какая-то твоя далекая прародительница оказалась одной из этих счастливиц, — Шаазар усмехнулась. — Элайету жили вдоль реки, принявшей их имя. Тогда всю ее долину покрывали луга и леса. Однако с тех пор климат сильно поменялся, и речная долина превратилась в знакомую тебе сухую степь, где и расселились, спустя время, дикие на тот момент племена. В том числе и твои предки. Элайету ушли, однако в немногих из ныне живущих смертных еще сохранилась капля древней крови. Ты — один из них. Именно поэтому я соизволила с тобой говорить, будто ты мне равен, хотя это далеко не так.

— Чушь какая-то! Ни разу не слышал я об этом твоем сказочном народе, хотя почти всю жизнь провел на берегах Элайету. Если бы они действительно существовали, то сохранились бы хоть какие-нибудь легенды!

— Людская память краткосрочна. Кроме того, элайету исчезли из этого мира тысячелетия назад. Вас, смертных, было еще мало, и в большинстве своем вы жили дикарями, еще даже не открыли для себя письменность.

— Тогда о какой капле крови может идти речь, если этот неизвестный народ пропал так давно?

— Кровь элайету могущественна, она и спустя тысячелетие способна проявиться. И в тебе, Аданэй, она проявилась куда ярче, чем в ком бы то ни было, — ему показалось, или взгляд Шаазар вдруг потеплел?