Гибель отложим на завтра. Дилогия - [138]

— Значит, народ требует кханне, — усмехнулся Элимер, и со странным блеском в глазах закончил. — Если требует — то получит!

И, словно ничего не произошло, спокойно приступил к обсуждению следующего вопроса из тех, ради которых и собрал советников.

По завершении совета Тардин как обычно задержался, хотя и Крэгх, и Варда тотчас покинули залу.

— Что ты задумал? — спросил он Элимера.

— О чем ты?

— Не делай вид, будто не понимаешь. Я слишком хорошо тебя знаю. Ты ведь не на Отрейе собрался жениться, так?

— А какая разница? Главное, что люди получат свою кханне и успокоятся.

— Элимер, не твори глупостей. Согласно Придворному Уложению и всем традициям женой правителя может стать лишь особа царской крови.

— Придворное Уложение определил первый кхан. А сейчас кхан — я. И в моих силах его изменить.

— Знатные люди не поймут.

— Им придется научиться и понимать, и принимать мои решения — такова моя воля. Иначе они сильно об этом пожалеют, — отрезал Элимер. — А ты сейчас рассуждаешь, словно простолюдин, а не советник.

— Я сейчас рассуждаю, — сквозь зубы проговорил Тардин, — как на моем месте станет рассуждать любой житель твоей страны. Традиции не так просто сломить, как ты думаешь. И никто из прежних правителей даже не пытался этого сделать.

— Я стану первым.

— Элимер, давай начистоту. Я не хотел заводить эту тему, но вижу — придется. Я все понимаю, айсадка тебе нравится, но это не повод брать ее в жены.

— С чего ты взял, будто я подразумевал ее?

— Хоть передо мной не притворяйся. Никого другого ты и не мог иметь в виду. Если это не Отрейя, то остается только одно — айсадка.

— Хорошо, — усмехнулся Элимер, — что же дальше?

— А дальше… — Тардин возвысил голос. — Чувства затмили твой разум, и это опасно для твоей страны. Сделай айсадку наложницей, Отрейя вряд ли станет тебе в этом помехой. Но жениться? Зачем? В этом никакой пользы!

— Я решил, что так будет лучше, — отрезал кхан и вдруг рассмеялся. — Да и тебя ли я слышу, Тардин? Ведь тебе никогда не нравилось, что у меня есть наложницы, ты считал, будто они отвлекают меня от дел. А теперь ты предлагаешь и айсадку прибавить к их числу?

— Я выбираю из двух зол меньшее, — возразил советник. — Ты должен понимать, что судьба Отерхейна зависит от тебя, что своим необдуманным решением ты ставишь под удар собственное государство, ты ослабляешь его. Разброд среди народа — уже плохо. А как насчет Иэхтриха? Он наверняка воспримет твои действия как оскорбление для себя и своей дочери!

— С Иэхтрихом я разберусь. Для принцессы маленького государства, дети которой из-за обилия братьев даже не могут претендовать на его престол, стать кханне обширной могущественной Империи — слишком большая удача. И ее отцу это прекрасно известно. Так что, думаю, он не будет в обиде, если его дочь станет женой, например, дейлара Антурина. Он у нас вдовец, если не ошибаюсь? Что касается народа — ему просто придется смириться.

— Хорошо, Элимер, ты сам себя убедил в правильности своего решения. И, не стану спорить, вероятно, тебе удастся осуществить его без особых потерь. Но как насчет этой айсадки? Ведь особой симпатии она к тебе не питает. Положим, она согласится стать твоей женой, уверен, ты найдешь способ убедить ее. Сыграешь на страхе, или на ее любви к сородичам. Пусть это останется на твоей совести, Элимер. Но тебе помимо кханне нужен еще и наследник. Вряд ли твоя Шейра так просто согласится принадлежать тебе как женщина. Ты что же, всякий раз станешь брать ее силой?

— Почему бы и нет? — откликнулся кхан. — Но вряд ли это потребуется. Есть другие пути. Айсадка, конечно, не особенно ко мне благоволит, но рано или поздно она привыкнет, перестанет бояться. Я даже заставлю ее испытать благодарность. Этого мне вполне достаточно. А любовь… — напоследок он скептически улыбнулся. — Это все ерунда. Мои наложницы тоже не очень-то меня любят, однако принадлежат мне. Так какая разница?

— Что ты говоришь, Элимер! А как же Зарина?

— Тардин, Тардин, — рассмеялся он, — ты на все готов, лишь бы меня отговорить. Даже произнести сущую глупость. Мне хорошо известно — как и тебе, кстати, — что на самом деле Зарина любит венец кхана на моей голове. Власть мою любит, которая, как она думает, возвышает и ее. Богатство любит и жизнь хорошую. А Шейра станет любить Гхартовы Горы, в которые я разрешу вернуться ее народу.

— Элимер, ты сам себя слышишь? Ты вместо выгодного союза с Эхаскией женишься на дикарке, так еще и земли империи за это отдашь?

— Не отдам. Лишь разрешу айсадам жить на них. А Шейра этой разницы все равно не заметит. И потом, отерхейнцев там практически нет — разве что отдельные высокогорные хозяйства, — поэтому места дикарям хватит в избытке, может, они даже не столкнутся с нашими людьми. Айсадка же на все готова ради своего племени. Я этим воспользуюсь. Ей придется стать моей.

Тардин несколько долгих минут смотрел в лицо того, кого помнил молчаливым мальчиком, а после — юношей, грезящим о подвигах и приключениях. Но теперь он видел перед собой лишь холодного кхана. А может, Элимер научился скрывать свои чувства даже от него?

— Иногда твой цинизм меня пугает, — пробормотал советник.