Гибель на рассвете: подлинная история убийства Гейдриха - [55]

Он слышал выстрелы, но не знал, в него ли стреляют, так как его загораживал трамвай. Народ расступался перед ним.

Толпа вокруг была напугана взрывом, звуками выстрелов немецких револьверов. Они ничего не видели и не понимали, что происходит. Среди них было двое полицейских. Один из них шагнул было вперед, но быстро передумал, как только Ян направил на него револьвер. А другой — нет. Вытянув руки, он бросился Яну наперерез.

— Прочь с дороги! — крикнул Ян.

Полицейский с напряженным лицом бросился прямо под колеса.

Ян нажал на курок. Раздался выстрел, взвился дымок. Полицейский свалился в сторону. Ян проехал. В нем вскипала волна гнева. Никогда он не думал, что чешский полицейский будет пытаться остановить его. Он надеялся, что убил этого гада.

Вид на место покушения на Гейдриха

Ян полетел вниз с горы — прочь от трамвая. Обернувшись, он увидел, что его пытается догнать Клейн. С револьвером в руке, медали прыгают на груди, колени скачут вверх-вниз, — он бежал за ним вслед. Через тридцать метров впереди у водосточной канавы стояла женщина с ведром. Ян подумал, что она, должно быть, мыла ступеньки крыльца и, услышав взрыв, вышла на улицу. Внезапно его правый глаз наполнился чем-то теплым и липким, капавшим на руль. Он увидел, что это — кровь. Сзади слышался шум толпы, как на бое быков.

Наполовину ослепший, он приближался к этой женщине, и метров за пять она вдруг бросила ведро прямо под велосипед.

Оно лязгнуло о переднее колесо, и на секунду Ян пришел в полное отчаяние. Он слышал, как она что-то кричит ему вслед.

Яну стало очень обидно. Его собственный народ пытается остановить его! Через сто метров впереди на дороге стояла еще одна женщина, по-видимому, привлеченная криками сзади. Он мог бы убить эту глупую дуру. Наезжая на нее, он выставил плечо, напрягся и столкнул ее в канаву. Оглянувшись, когда можно было не крутить педали, он увидел, что она лежит на земле. Небольшая группа пытавшихся его догнать людей осталась далеко позади и готова была прекратить преследование.

На дороге впереди не было никого. Ян засунул револьвер в карман, вытащил носовой платок и протер лицо. Затем, свернув платок, он приложил его к глазу, который сильно болел. Он увидел, что на нем нет кепки, должно быть, снесло с головы взрывом.

Разогнавшись на спуске, он легко проехал мост. Дорога была широкой. Несколько встретившихся пешеходов не обратили внимания на велосипедиста без головного убора, по-видимому, разбившего свой нос. Проехав через мост, он повернул по основной дороге направо. На ней почти никого не было. Через несколько сот метров впереди был дом в Либене семьи по фамилии Новотновы. Это было ближайшее место, где он мог надеяться получить помощь.

Господин Новотнов и его жена — оба работали в сопротивлении, и Ян с Йозефом не раз бывали у них. Их предупредили, что в течение этого дня может понадобиться помощь. Ян знал, как это опасно — прийти в таком состоянии. Но он не ожидал, что возникнут такие чрезвычайные обстоятельства, и у него не было выбора. Не мог же он ехать в Прагу с перепачканными кровью лицом и одеждой. И надо было поскорее избавиться от забрызганного кровью велосипеда.

Теперь ему встречались магазины, пешеходы вдали. Он остановился перед магазином обуви «Бата». Напуская на себя равнодушный вид, поставил велосипед у края тротуара, как будто собираясь зайти в магазин, а сам свернул на боковую улицу.

Их дом он знал. Толчком открыв калитку, быстро пошел по дорожке. Ян чувствовал, как кровь течет по его лицу, но руку с носовым платком держал опущенной — на случай, если кто-нибудь наблюдает из окна.

С мучительным нетерпением он нажал кнопку звонка. За дверью не было никакого движения. Он слышал, как громко звенит звонок, и долго держал палец на кнопке. Никакой реакции.

Никого нет. Тогда он почувствовал внутри прилив страха. Ему придется возвращаться за велосипедом и ехать до следующей явки — до дома железнодорожника — еще три километра. Надо было быстро найти укрытие.

С упавшим сердцем он отвернулся от двери, и в эту минуту госпожа Новотнова открыла садовую калитку и вошла. Он не говорил ни слова. Он не знал, что сказать. А она стала быстро действовать. Вставила ключ, открыла дверь, чуть ли не втолкнула его в дом.

— Что такое случилось? Ну у вас и лицо!

Ян вошел в комнату и сел. Он ощутил шок, и ему стало плохо. Он был совершенно подавлен — от шока, потери крови, боли и горького разочарования, вызванного осознанием их провала.

Ибо это был провал. Он видел, что оба нациста, как атлеты, выскочили из «Мерседеса». Если они и были ранены, то легко.

Автомобиль защитил их. Все, в чем он преуспел, — это получил горсть шрапнели в лицо! И это после всего того, как они рисковали, как все обдумали, рассчитали и спланировали! После всей подготовки и ожидания — они безнадежно провалили дело!

Он готов был заплакать.

Что же не вышло? Какого же черта не вышло? Почему Йозеф не стрелял? Он что — примерз к пулемету? Йозеф — не такой человек. Но что же не вышло? И что теперь с Йозефом?

— Я согрею воду, — деловым тоном сказала госпожа Новотнова. — Надо промыть ваши раны.