Гибель мира - [30]

Ознакомление с явлениями гипноза дало возможность с большой выгодой заменить старые, нередко совершенно варварские и бессмысленные приемы медицины, фармацевтики и даже хирургии способами гипнотическими, магнетическими и психическими. Телепатия, то есть общение между людьми на расстоянии, сделалась предметом обширной и весьма плодотворной науки.

Вместе с родом человеческим преобразилась и обитаемая им планета. Промышленная деятельность была очень оживлена, но ограничивалась производством эфемерных предметов. В тридцатом веке море было подведено к самому Парижу посредством широкого канала, так что электрические корабли из Атлантического океана, а также и из Тихого, проходившие через Панамский канал, приставали теперь на набережной у аббатства Сен-Дени, за которое далеко простиралась теперь к северу великая французская столица. Теперешние суда тратили лишь несколько часов на переход от аббатства Сен-Дени до Лондонского порта, и очень многие путешественники еще пользовались ими, несмотря на правильные воздушные сообщения, а также несмотря на соединительный туннель под Ла-Маншем и мост над ним. За пределами Парижа царила такая же оживленная деятельность. Морской канал соединял между собой Атлантический океан и Средиземное море от Бордо до Нарбона и таким образом делал совершенно ненужным длинный обходный путь через Гибралтарский пролив. С другой стороны металлическая труба, по которой непрерывно сновали поезда, приводимые в движение воздухом, соединяла Иберийскую республику (древние Испанию и Португалию) с западной Алжирией (древний Марокко). Париж и Чикаго имели в это время по девять миллионов жителей, Лондон — десять, а Нью-Йорк — двенадцать миллионов. Постоянно продолжая свое движение к западу по все более и более расширявшемуся кругу, Париж продвинулся тогда до слияния Сены с Марной, далее прежнего Сен-Жерменского предместья. Все большие города продолжали разрастаться за счет селений и деревень; земледельческие работы производились электрическими машинами; из воды морей в громадном количестве добывался водород; речные водопады и морские приливы состояли теперь на службе человечества, и их сила передавалась на большие расстояния, служа для освещения и приведения в действие машин. Солнечная теплота, запасенная летом, правильно распределялась зимой, благодаря чему резкость времен года почти исчезла, особенно с тех пор, когда устроены были почти бездонные колодцы, проводившие на поверхность земного шара теплоту, скрытую внутри его и казавшуюся неистощимой.

Их столица простиралась от Бордо до Тулузы

Но что значит тридцатый век в сравнении с сороковым, сотым и двухсотым! Известна легенда об арабе, рассказываемая одним путешественником тринадцатого века, не имевшим, впрочем, никакого понятия о продолжительности многовековых периодов в естественной истории Земли.

— Проезжая однажды, — рассказывает он, — через один очень древний и перенаселенный город, я обратился к одному из его жителей и спросил, давно ли основан этот город. «Разумеется, — отвечал тот, — это очень богатый и могущественный город, но мы не знаем, с какого времени он существует, да и наши предки знали не больше нас». Через пять веков мне вновь пришлось проезжать через эту местность, и я не мог заметить здесь никаких признаков города. Я увидал крестьянина, вязавшего снопы среди поля, раскинувшегося на месте древнего города, и спросил его, давно ли разрушен бывший здесь город. «Вот так действительно странный вопрос, — отвечал он. — Эта земля никогда не была ничем другим и всегда оставалась такой, как теперь.» «Но разве не было здесь в древние времена великолепного города?» «Никогда, — отвечал он, — по крайней мере, насколько нам это известно, ничего подобного здесь не было, да и отцы наши никогда ни о чем таком не упоминали». Еще через пятьсот лет при моем возвращении я нашел эту местность занятой морем; на берегу его расположилась на отдых артель рыбаков; я спросил у них, давно ли земля эта затоплена морем. «Ты, кажется, человек вполне зрелых лет, а задаешь такие странные вопросы. Это место всегда было таким, как теперь». Через новые пятьсот лет я еще раз возвратился сюда. Моря не было уже и следа. Навстречу мне попался один человек, случайно оказавшийся в этой пустынной местности. Я спросил его, давно ли произошла здесь такая перемена, и он мне дал такой же ответ, какие я получал и раньше… Наконец, после нового промежутка времени, равного предыдущим, я возвратился сюда в последний раз и вновь встретил здесь цветущий город, еще более многолюдный и более богатый всякого рода памятниками, чем первый, виденный мной город. И когда я хотел узнать о времени его возникновения, жители его мне отвечали: начало его теряется в глубочайшей древности; мы не знаем, сколько времени он существует на свете, да и отцы наши в этом отношении знали не больше нас.

Не представляет ли этот красноречивый пример того, насколько коротка человеческая память, насколько тесен наш горизонт как в пространстве, так и во времени? Все мы склонны думать, что Земля всегда была такой, как теперь; лишь с большим трудом мы можем представить себе те вековые изменения, которым она подвергалась; громадность этого времени точно так же подавляет нас, как беспредельность пространства, открываемая нам астрономией.