Гибель Лю Шаоци - [41]

Лю Шаоци, вероятно, сознавал, что это была, может быть, последняя для него возможность высказаться в кругу своей семьи, объяснить свою позицию близким людям в надежде, что таким образом правда о нем дойдет до потомков. Он также хорошо понимал, что все его слова записываются, а потому перед своими мучителями, перед Мао Цзэдуном говорил так, как считал нужным, стремясь и в этой ситуации, с одной стороны, отстаивать некоторые принципиальные позиции, высказывая отрицательное отношение к тому, как Мао Цзэдун проводил «культурную революцию» уже после отстранения Лю Шаоци, и не соглашаясь с натравливанием людей друг на друга и с репрессиями в отношении многочисленной армии партийных работников, а также, с другой стороны, стремясь защищать себя и своих близких.

Он говорил: «Кое-кто хочет, чтобы я выступил против революции. Но, положа руку на сердце, я могу сказать, что ни в прошлом, ни в настоящем, ни в будущем я никогда не выступал и не буду выступать против председателя Мао Цзэдуна, против марксизма-ленинизма, идей Мао Цзэдуна! Революционер живет ради революции, умирает он за дело коммунизма, никогда ему не изменяя».

Свою речь перед родными Лю Шаоци закончил такими словами: «Когда я умру, вы должны рассеять мой прах над морем, как прах Энгельса. Море соединяется с океанами. Я хочу увидеть, как во всем мире будет построен коммунизм. Вы должны запомнить: это вам мое завещание… Да здравствует дело коммунизма! Да здравствуют марксизм-ленинизм, идеи Мао Цзэдуна! Да здравствует Коммунистическая партия Китая!»[99].

На следующий день после этого разговора Ван Гуанмэй подверглась мучительному унижению на трехсоттысячном митинге в университете Цинхуа[100].

Условия быта Лю Шаоци ухудшились еще больше. Вскоре в его доме были опечатаны книги. За стенами Чжуннаньхая одна за другой проходили демонстрации, участники которых требовали «вытащить» Лю Шаоци из резиденции ЦК КПК[101].

Очевидно, что Мао Цзэдун и, вполне естественно, весь его «штаб», включая не только Линь Бяо, Цзян (Зин, Кан Шэна, Чэнь Бода, но и Чжоу Эньлая, приняли решение развернуть непримиримую борьбу против Лю Шаоци, дискредитировать его имя и деятельность во время «культурной революции» и на протяжении многих лет до нее. Об этом свидетельствовало, в частности, выступление Чжоу Эньлая 6 апреля 1967 г. перед представителями массовых организаций. Премьер Госсовета КНР, в частности, заявил: «Главная задача состоит в борьбе против Лю Шаоци и Дэн Сяопина»; сигнал к борьбе против них — статья Ци Бэньюя, «впервые раскрывшая ряд идей Мао Цзэдуна». По словам Чжоу Эньлая, хотя Лю Шаоци руководил работой Постоянного комитета Политбюро ЦК КПК 12 лет (т. е. с 1954 г.), а Дэн Сяопин — работой Секретариата ЦК 10 лет (т. е. с 1956 г.), в общей сложности борьба «линий» Мао Цзэдуна и Лю Шаоци продолжалась в течение 22 лет (т. е. с 1945 г., с VII съезда КПК).

Лю Шаоци, как выразился Чжоу Эньлай, «начал противиться» линии Мао Цзэдуна еще во время Войны Сопротивления Японии. Целый ряд документов, которые были изданы в те годы, когда Лю Шаоци и Дэн Сяопин находились у власти, были направлены, по утверждению Чжоу Эньлая, «против идей Мао Цзэдуна». В частности, Чжоу Эньлай сообщил, что Мао Цзэдун не знакомился предварительно с отчетным докладом о работе ЦК КПК VIII съезду партии и услышал этот доклад (сделанный Лю Шаоци) уже на самом съезде. «Председатель Мао Цзэдун, — заявил Чжоу Эньлай, — перестал доверять Лю Шаоци на XI пленуме ЦК КПК 8-го созыва, хотя уже на X пленуме ЦК КПК 8-го созыва председатель Мао Цзэдун лично дал понять, что Лю Шаоци проводит неправильную линию»[102].

Критика Лю Шаоци стала центральным пунктом кампании, развернутой членами «штаба» Мао Цзэдуна — руководителями «культурной революции» против участников «февральского регрессивного течения». Так называли выступление нескольких членов Политбюро ЦК КПК и заместителей премьера Государственного совета КНР, которые в феврале 1967 г. попытались возражать против методов проведения «культурной революции», осуждая за это лишь руководителей ГКР ЦК КПК: Цзян Цин, Чэнь Бода, но не Мао Цзэдуна.

Вот как об этой кампании говорилось в одном из китайских источников уже после того, как в КНР развенчали «культурную революцию»: «С 12 по 18 апреля 1967 г, на расширенном заседании Военного совета ЦК КПК Линь Бяо, Цзян Цин, Чэнь Бода, Кан Шэн, Чжан Чуньцяо н другие в своих выступлениях оговаривали невиновных и критиковали „преступления“ Лю Шаоци, Дэн Сяопина». Выступая на этом совещании 13 апреля 1967 г., Кан Шэн, в частности, заявил, что 16 марта 1967 г. ЦК КПК принял решение, осуждавшее 61 партийного деятеля, которые якобы в 1936 г. сделали «антикоммунистические заявления» и впоследствии пользовались покровительством Лю Шаоци. Кан Шэн так излагал в связи с этим позицию приверженцев Мао Цзэдуна: «Отрицание… положения о примате политики — вот общая особенность буржуазной реакционной линии Лю Шаоци — Дэн Сяопина»[103].

8 мая 1967 г. в «Жэньминь жибао» и центральном партийном журнале КПК «Хунци» была опубликована редакционная статья, одобренная на расширенном заседании Постоянного комитета Политбюро ЦК КПК, в которой, в частности, говорилось: «Вред работы „О самовоспитании коммуниста“ (автор работы — Лю Шаоци. —