Гибель Лодэтского Дьявола. Первый том - [4]
«Весть о неожиданной кончине на тридцать третьем году жизни его старшего брата, Го́нтера Ра́ннора, заставила Ра́гнера Ра́ннора вновь возвратиться в Лодэ́нию. И случилось это в високосном тридцать шестом году, в последнем солнечном периоде тридцать девятого цикла лет. В годах, близких к возрасту Благодарения, Ра́гнер Ра́ннор унаследовал земли предков, стал владетелем герцогства Ти́дия и вскоре женился на графине Ха́мтвир. Собственное наследство да приданое супруги сделали наконец герцога Ра́гнера Ра́ннора богатым. Тем более неожиданным случилось то, что именно тогда он заключил союз с королем И́варом IX и через четыре дня после своего венчания, прервав свадебное пиршество, отправился в новый военный поход, дабы отнять Сиренги́дию для Ладикэ́ у королевства Оре́нза. После такого поступка те, кто считали, что Ра́гнер Ра́ннор воевал лишь за звонкую монету, согласились, что Лодэ́тскому Дьяволу больше злата и сребра нравилось только умерщвлять».
«Король Оре́нзы, Элла́ VIII Короткий, сын короля Эллы́ VII Победителя, не стал защищать "Край тысячи ручьев", горный кантон Сиренги́дию, ведь шли последние дни тридцать девятого цикла лет. Никто не желал грешить в преддверии возможного Конца Света и умножать несчастия, никто кроме Лодэ́тского Дьявола. Король Ладикэ́, почитая зимнее перемирие, до начала весны воевать вовсе не думал, и даже король Лодэ́нии отрекся от своего рыцаря: так герцог Ра́гнер Ра́ннор отправился покорять Сиренги́дию под личным знаменем. Без поддержки ладикэйцев, имея всего два корабля и три сотни воинов, он без боя захватил главный город кантона, портовый О́риф, явив святотатство, ужаснувшее и Эккле́сию, и всех верующих: угрожая начать огненный штурм в Великое Возрождение, он вынудил сиренгцев сдаться. Свой тридцать первый миг рождения и начало нынешнего сорокового цикла лет герцог Ра́ннор встречал во Дворце Равных, куда он в Темнейшую Ночь согнал легатов из двадцати четырех городов Сиренги́дии. В страхе они без промедления согласились вернуть земли кантона под власть короля Ладикэ́. Разочарованный легкой победою, малым разбоем да едва пролитой кровью, Лодэ́тский Дьявол решил идти с королем И́варом IX дальше: вверх по реке Ла́ни, на юг королевства Оре́нза к столице герцогства Лиисе́м, к городу Элла́данну. И с началом весны, суда из Лодэ́нии и Ладикэ́ устремились через Банэ́йское море к Фойи́скому».
«После морского побоища вблизи главного водного пути Оре́нзы, реки Ла́ни, ошеломленный мощью громового оружия, король Элла́ VIII бежал с остатками войска на запад своей страны, оставив крупнейшие города вверх по течению без защиты. Спалив и разграбив в Весенние Мистерии великолепный Рео́нданн, порт в устье Ла́ни, Лодэ́тский Дьявол направил корабли к самому грандиозному из городов Оре́нзы – к неприступному Бренно́данну.
Именно там, осаждая стены Белого Короля, тридцать шесть лет назад И́вар IX Шепелявый и его отец, И́вар VIII Лысый, потерпели поражение. Тогда они отступили, оставив все ранее завоеванные северо-восточные земли. Цикл лет спустя многолюдная столица Оре́нзы и ее жители вновь устрашились грядущего. Кто-то в спешке покидал город, другие собирались сражаться за свой дом. Вести из разгромленного Рео́нданна доходили до вольных горожан Бренно́данна воистину жуткие. И пока люди, слушая сплетни на рынках да на улицах, разрывались между желанием бежать и остаться, по широкой водной глади, по реке-кормилице Ла́ни, к Бренно́данну приближались боевые суда с головорезами, вооруженными кроме копий и арбалетов ружьями да пушками. Корабли везли на палубах метательные машины для громовых бочонков, а в трюмах порох. С северо-востока на подмогу кораблям лодэтчан подступало стотысячное полчище ладикэйских воинов. Богатейший стольный град манил их роскошью, ухоженными женщинами, своей изнеженностью, сытостью, праздностью…»
Глава I
6 день Нестяжания, 1 год, 40 цикл лет
«Прескверный день окончается не яблоком, а конфетою», – стараясь себя приободрить, вспомнила юная Маргари́та Ботно́ поговорку дядюшки Жо́ля.
– Да еще этот день! И хорошее лишь одно: теперь я верно знаю, что получу уйму сластей! – с досадой вздохнула девушка, рассматривая в полумраке свои руки и невольно ими любуясь.
Из всех Ботно только ей достались тонкие запястья, узкие кисти рук и длинные пальчики: безымянный был слегка длиннее указательного, а большой палец изящно сужался у основания. Дядя Жоль называл это сужение талией и шутил, что раз есть талия, то нужен пояс с кошельком. Столь утонченные руки украсили бы и без того прелестную внешность своей хозяйки, но кожа покраснела от стирки, и, вместо гордости за свои пальчики, юная красавица чувствовала смущение, когда наблюдала их при свете дня. Лишь в полумраке ее руки снова становились совершенными.
Кто видел Маргариту, сразу понимал, что ее предки – выходцы из кантона Сиренгидия, а она сама – сире́нгка: из-под белого чепчика выбивались светлые с золотистым отливом прядки; когда же девушка снимала свой головной убор и расплетала косу, то волосы струились пышным потоком теплого, желтого золота с ее плеч и до конца спины. Кроме золотистых волос сиренгцев узнавали по глазам – зеленым. У Маргариты были чистые, зеленые глаза, скорее даже глазищи – такие они были большие и проникновенные. Еще их хотелось назвать добрыми и немного проказливыми. Дополняла облик северянки нежная, лилейная кожа, сильно недолюбливающая жаркое солнце Лиисема. Два брата Маргариты, старший и младший, пошли в отца, орензчанина из Бренноданна, уродились русоволосыми шатенами с карими глазами и тоже бледной, но некапризной кожей. Девушка пошла в мать.
