Гибель королей - [46]

– Тебе пора жениться, – сказал я Осферту, когда мы проезжали мимо открытых дверей амбара: там, на току, две светловолосые девушки веяли зерно.

– Я об этом уже думал, – мрачно ответил он.

– Только думал?

На его губах появилась слабая улыбка.

– Ты веришь в судьбу, лорд, – сказал он.

– А ты нет? – спросил я. Мы с Осфертом ехали чуть впереди остальных. – И какое отношение имеет судьба к девушке в твоей постели?

– Non ingredietur mamzer hoc est de scorto natus in ecclesiam Domini, – сказал он и устремил на меня серьезный взгляд, – usque ad decimam generationem.

– И отец Боекка, и отец Уиллиболд пытались научить меня латыни, – усмехнулся я, – и оба потерпели неудачу.

– Это из Священного Писания, лорд, – сказал он, – из книги Второзакония, и означает, что сын блудницы не может войти в общество Господне, и десятое поколение его не может войти в общество Господне.

Я с недоверием уставился на него.

– Тебя же готовили в священники, когда мы встретились!

– И я бросил учебу, – сказал он. – Пришлось. Как я могу быть священником, если Господь изгоняет меня из своей паствы.

– Ладно, ты не можешь быть священником, – сказал я, – зато ты можешь жениться!

– Usque ad decimam generationem, – произнес он. – Мои дети будут прокляты, и их дети тоже, и так целых десять поколений.

– Значит, судьба каждого бастарда предрешена?

– Так говорит Господь, лорд.

– Тогда это жестокий бог, – сердито заключил я и, повернувшись к нему, увидел, что он горюет искренне. – Не твоя вина, что Альфред обрюхатил служанку.

– Верно, лорд.

– Тогда как его грех может влиять на тебя?

– Господь не всегда справедлив, он просто действует по своим правилам.

– Ничего себе, просто! Значит, если я не могу поймать вора, я вместо этого должен отхлестать кнутом его детей – вот так, просто!

– Господь ненавидит грех, лорд, а нет лучшего способа отвратить от греха, чем пригрозить суровым наказанием. – Он направил лошадь к левой стороне дороги, чтобы пропустить вереницу вьючных лошадей. Они шли на север и везли овчину. – Если бы Господь строго не наказывал нас, – продолжал Осферт, – тогда что могло бы помешать греху распространяться?

– А мне нравится грешить, – сказал я и обратился к всаднику, чьи слуги вели вьючных лошадей. – Альфред жив? – спросил я.

– Едва-едва, – ответил мужчина. Он перекрестился и благодарно кивнул, когда я пожелал ему спокойного путешествия.

Осферт продолжал хмуриться.

– Зачем ты привел меня сюда, лорд? – поинтересовался он.

– А почему бы нет?

– Ты мог бы взять с собой Финана, а взял меня.

– Ты не хочешь повидаться с отцом?

Некоторое время он молчал, затем повернулся ко мне, и я увидел слезы в его глазах.

– Хочу, лорд.

– Вот поэтому я и взял тебя, – сказал я.

За поворотом дороги нашим взорам открылся лежащий внизу Уинтансестер с новой церковью, которая возвышалась над морем крыш.

Уинтансестер был, естественно, главным из всех бургов Альфреда, то есть городов, укрепленных против нападения датчан. Он был окружен глубоким рвом с палисадом на высоком берегу. Мало кто решился бы напасть на эту крепость: подобная затея закончилась бы полной катастрофой. Ее защитники, как и люди Хестена, имели бы все преимущества и могли бы обстреливать врага и забрасывать его камнями, а нападающим пришлось бы пробираться через препятствия и забираться по приставным лестницам под угрозой быть сброшенным вниз ударом топора. Именно бурги Альфреда сделали Уэссекс безопасным. Да, датчане совершали набеги на окрестности бургов, но все более-менее ценное находилось в пределах стен, поэтому врагам оставалось лишь выкрикивать тщетные угрозы. Захватить такую крепость можно было только через осаду, чтобы взять гарнизон измором, но на это ушли бы недели или даже месяцы, и все это время осаждающие оставались бы открытыми для нападения войск из других крепостей. Так что единственный способ состоял в том, чтобы бросать людей на стены и смотреть, как они гибнут во рву, а датчане всегда бережно относились к своим людям. Бурги – это цитадели, недостижимые для датчан, подумал я, а Беббанбург тверже, чем любой бург.

Северные ворота Уинтансестера были каменными и охранялись караулом из десяти человек, которые стояли шеренгой в открытой арке. Командовал им маленький седой дядька со свирепым взглядом. Увидев меня, он взмахом руки дал команду своему отряду разойтись.

– Я Гримрик, лорд, – сказал он, очевидно ожидая, что я узнаю его.

– Ты был при Бемфлеоте, – вспомнил я.

– Точно, лорд! – обрадованно воскликнул он.

– Ты был отличным рубакой, – сказал я в надежде, что это так.

– Мы показали этим гадам, как умеют сражаться саксы, правда? – довольно усмехнулся он. – Я не раз рассказывал этим молокососам, что ты можешь по-настоящему дать отпор врагу! – Он через плечо указал на своих людей, большинство которых были молодыми парнями, призванными с ферм или из лавок отслужить несколько недель в гарнизоне бурга. – А у них еще молоко на губах не обсохло, – добавил Гримрик.

Я дал ему монету. Я не мог себе этого позволить, но был вынужден вести себя как лорд.

– Купи им эля, – сказал я Гримрику.

– Обязательно, лорд, – кивнул он. – Я знал, что ты приедешь сюда! Мне, естественно, придется сообщить, что ты здесь, но я знал, что все будет хорошо.