Гибель химеры (Тайная история Погорынья) - [68]

— Княже! Не вели стрелять! Мы все сдаемся! — Митрофан швырнул меч на землю и держа пустые руки над головой пошел к стоявшим в отдалении комонным. За ним потянулись остальные — мужики, бабы и детишки подальше от смертоносного пламени. Их всех немедля окружили дружинники, заставив встать на колени в ожидании княжеского слова.

— За что, княже? — пленник недоумевающее глянул на Давида, соскочившего с коня. — Послужить тебе хотел, а ты…

— Узнаешь, переветник? — Тот ткнул в лицо отшатнувшемуся Митрофану грамоту, писанную на дорогом пергамене. — Послужить хотел… только не мне, а Васильку Теребовльскому.

— Это какая-то ош…,- полусотник узнал свое послание волынскому князю, которое поручил доставить племяннику с двумя ратными.

— Ошибка, что я получил грамоту сию, а не Василько. С ним еще разговор будет! — взбешенный Давид вырвал из ножен короткий меч и с силой ударил стоявшего в живот. Отпихнул сползшее на землю тело и махнул окровавленным мечом своим ратникам. — Всех. Бейте всех, кто выше тележной чеки.

Затем повернулся, отыскал глазами совсем молодого парня в порванной кольчуге и одобрительно кивнул, заметив обагренную вражеской кровью одежу:

— Молодец! И путь нам показал, да и в бою не сробел! За преданность беру тебя в свою младшую дружину!

— Благодарствую, княже!

Александр был единственным, кто знал почему и как письмо, адресованное самому Давиду Игоревичу, стало иметь адресатом совсем другого князя. Единственное, что вызывало тогда досаду — он не мог открыто в глаза объявить тем, кого резали в отблесках пожара, что их смерть — это возмездие за разоренное селище за Кипенью.

Но ничего, он еще сможет высказать в лицо врагу все!

Несколько дней ранее. Княжий погост.

Загаженное, обесчещенное селение с трудом приходило в себя. Вернувшиеся в свои дома ратники боярина Федора только зубами скрипели, глядя на картины всеобщего разора — почти все годами нажитое добро, что было схоронено в скрынях и погребах, было расхищено. А в двух отбитых лодьях не было и четверти недостающего.

— Хорошо хоть пожечь не успели, — сумрачно заметил десятник Кондратий, — да скотинное стадо пастухи сумели подалее в лес угнать. Федор Лексеич вернется скажу ему обязательно: «Вот что бывает, коль писца вместо воя главным ставить!»

Короткое «совещание» было собрано воеводой Погорынским в боярской усадьбе почти сразу же после взятия Погоста. И тотчас разгорелся спор, что делать дальше.

— Давай-ка лучше, смекнем, как нам разбежавшихся по лесам ворогов поймать, — Корней не дал увести разговор от главного, хотя и видел, что ущерб хозяйству друга весьма велик. — Евстратий, где ты там? Михайла, а ты иди гонца в Ратное отправь, что отбили мы Княжий. Пусть семьи ихние сюда скорее едут — холопов, вишь, нету никого, да и людей всего треть осталась. А хозяйство да скотина — не ждет. У нас же совсем других дел по горло.

Боярич кивнул и пошел прочь из горницы, а за его спиной уже разворачивалось обсуждение охоты, что предстояло устроить на двуногую дичь.

Еще на подходе к усадьбе, которая была определена дедом как место постоя Младшей Стражи, Мишка услышал, как Глеб громко втолковывает кому-то из погостных:

— Стрела какая в ране? Ты морду не вороти! Али буквиц не видишь? «Мыслете» и «Слово», что означает Младшая Стража. Такая помета на каждой стреле у наших отроков. Вот любого сейчас останови и узришь! А потому все, что на мертвом теле — наша добыча!

— Так ведь находники-то половину добра здесь на Погосте расхитили, что ж это получается, — обиженно возражал наставнику незнакомый баритон, — тати пришли грабят, ратники — опять же грабят, ну, куды бедному хрестьянину податься?

— Вот что, — боярич решительно толкнул калитку и вошел во двор, — не знаю, как зовут тебя почтенный. Мы сюда не грабить пришли, а, наоборот, защитить от ворога. И воевода Погорынский строго-настрого указал, добро, что у здешних отняли, вернуть. Но чтоб лишнего соблазна не было — отдавать только тогда, когда хозяин трех видоков выставит, а те поклянутся Христом-Богом, что его эта вещь. Понял ли?

— Как не понять! — обиженно протянул неказистый пегий мужичонка. — На свое же добро еще и послухов ищи!

— Иди, делай, что тебе бояричем сказано, — отмахнулся Глеб и, дождавшись, пока за жалобщиком закроется калитка, повернулся к Мишке. — Так и лезут урвать лишку себе. Бронь, вишь ли, не наша добыча. Дескать, убитый кольчугу ту в еговом дому, прям перед сегодняшним нападением стащил, на себя одел, да отроки его и подстрелили…

— Ох, врать горазд мужик! Но я по другому делу — надо весточку в Ратное свезти. Где там Сенька? Это для его ребятишек дело. Пошлем двоих, так вернее будет.

— Семен где-то на другом конце Погоста, с Алексеем ходит. Да я сам сейчас гонцов снаряжу, — наставник устремился вглубь двора, — а ты пока придумай, кому и что они сказать должны.

Спустя короткое время перед Михайлой стояли двое гонцов из Сенькиного десятка, что оказались в Погосте благодаря Луке, и внимательно слушали распоряжения:

— Сначала старосте Аристарху все подробно расскажите, пусть он погостных сюда быстрей отправляет. А потом пусть один скачет в Академию, там тоже от неизвестности все измаялись поди! В дороге стерегитесь, никуда не сворачивайте. Останавливаться и отдыхать — только на открытых местах. Онфим — за старшего. Поняли?