Гибель богов - [7]

Сашка ничего не ответил. Крупный, красивый, с большими ногами и тугими, налитыми здоровьем руками, он поглядел еще раз на Метляева, и взгляд его был чисто детский.

— Ты, Метляев, обо всем этом серьезно? — наконец, спросил, прямо глядя в его зеленоватые кошачьи глаза.

— А зачем же ты тогда к ней на квартиру пошел?

— Так это ж всего на квартиру…

— Нашел дураков. К Клавке просто так не ходят…

Сашка пересел на увитую в связке жердинку, она его выдержала, пустил густую струю дыма.

— Ох и бес ты, Сашка! — засмеялся деланно Метляев. — С твоей, конечно, физиономией… И фигурой такой… Оно, конечно… Богатая, ух!

Сашка, будто и не услышав последних слов, засмеялся:

— И что вы все суетитесь? Я от баб, как черт от ладана бегу. Никакой у меня нет с ними связи. Ты что, интерес к ней имеешь?

— Взгляд ее для меня ледяной. Да и она… Расшиблась бы в лепешку, коль этот… ну, волосатый бугай… только б пальцем поманил…

— Так, говорят, у него мирно, дружно, в полном согласии дома-то…

— То-то и говорят. Тишком да ладком, сядем рядком… А глаза твоя Клавка-то все проела…

Опять кольнула в Сашкином сердце какая-то неприятная тревога. Метляев, покрутившись еще, исчез, так и не выведав, когда едут в лес, а Сашка, отладив скамейку, пошел к себе домой. Как-то тревожно думалось ему, когда он встретил Клавкиного сына Игоря, он всегда лакомил мальчика покупными конфетами и теперь вынул две кизиловые конфетины, отдал пузатенькому сластене; тихая радость встала перед ним, и она была в полном с ним согласии, в ладу, мирно, дружно; мальчишку он взял на руки, тот потянулся сам к большому, пахнущему свежей стружкой Сашке. Хоть лезь на стену от нахлынувшего счастья. Такой был ловкий и ласковый пузан.

Сашка донес его до избы, и Клавка, краснея от удовольствия, что он так несет ее мальчишку, все-таки сделала холодно-равнодушный вид. Сашка оглянулся. Он понял, отчего Клавка так: по улице вышагивал большой лохматый мужик. Клавка поджала губы и скромно сказала:

— На ладан уж дышит его-то супружница.

Дышит так дышит, — зло подумалось Сашке, — чего тарахтит, раззадоривает? Чутьем подумал он, что глубже и глубже засасывает его ревность, ведет в какие-то особые отношения с Клавкой. Лишь молодая вольная натура выносит на радостный свободный берег. «И чего привязался? спрашивал себя Сашка. — Чего тебе они? Пушистые, раздушистые, маленькие, пузатенькие… Чего?»

Клавка готовила лапшаное тесто, руки и лицо, край волос были в муке. Вся она гляделась домашней, своей, близкой. Беспокойная ласковость заиграла опять в Сашке, но он пересилил свое желание потрогать рукой прядку ее волос, да и взгляд у Клавки был пока что ледяной, она была к Сашке безучастна, будто и не видела его, хотя на него глядела.

— Лакаить видь, а не пьет! — про себя вроде, тихо и печально проговорила, жадно бросив взгляд на окно. И покачала головой.

И вдруг увидела Сашку перед собой, заулыбалась ему так хорошо, но Сашку нельзя было провести: «Как ледышка!» — подумал он, все же очень обрадованный ее теплотой.

Клавка отложила тесто и сказала:

— К вам, Алексан Палыч, директор нарочного присылал.

— Зачем я ему понадобился? — Сашке опять был приятен ее такой дружелюбный голос.

— Думаю, на счастье. — Руки у нее были сильные, размашисто снова толкала она тесто, подминая и хлопотливо успевая за своими движениями. Бригадиром он хочет вас сделать.

— Иннокентия, выходит, по боку?

— Его давно пора гнать. Да кого взамену было? Метляя? Нет, не с Иннокентием ему было бороться. Иннокентий — черт, хитрый. А хитрый завсегда лазейку найдет против такого Метляя.

— А чего он меня облюбовал?

— По душе пришелся, — улыбнулась еще лучше Клавка. — Говорит, не лайдак, не бездельник. А Иннокентий, говорит, лишь хитрый и не более. Хитрый, а все знают, мол, лентяй и негодный человек.

— Но в прошлом году они ведь неплохо сработали.

— Неплохо! Время-то какое упустили? Дрова экономили весь год из-за их этого «неплохо». Каждую чурку из-за них берегли. — Она дунула на выбившуюся из-под косынки прядку волос. — Ты их слушай! — Перешла решительно на ты. — А я в самом курсе. Я, никто ведь другой, подсчитываю и знаю, где да что. Видно, вы не сумели ешо понять моего положения в совхозе?

Сашка стал заверять, что он ее положение понял давно, от нее, мол, многое зависит. И вот сегодня Метляев об этом же говорил. Пришел просто так, но об этом говорил.

— Просто так пришел! — усмехнулась Клавка. — А вы верьте всем. Пришел узнавать через вас, сколько положим в этом году за один куб, сколько, одним словом, заплатим. А я перьвая знаю о том, сколько это будет. Директор ешо не знает, а я ему подсказываю. Деньги, оне счет любят. Метляю што? Ему — только бы грести под себя! С ума человек на почве добычи сходит. — Вдруг зарделась. — И богатых невест на севере все ишет. Гляди, найдет. Здесь невесты действительно богаты-ыя, денег у иных — куры не клюють!

— Лишь бы счастье было. Не в деньгах и дело.

— Оно, конечно, — Клавка на секунду остыла и сразу же переменила тему разговора. — Поехали-то они… Это к вашему замечанию, что, дескать, в прошлом году неплохо они сработали… Поехали, помню, река окончательно как замерзла. Времени было потеряно сколько? — Она поглядела на него в упор, и долго не отпускала его взгляда.