Гейши. История, традиции, тайны - [47]

Обычно срок контракта кончается, когда проститутке исполняется 25 лет, но, как правило, девушки остаются в публичных домах до достижения 27 лет.

Что касается миукэ (выкуп клиентом), то это совершенно другой вариант по сравнению с нэнки аки (окончание срока действия контракта), поскольку в этом случае женщина не только избегает многих лет омерзительного и болезненного рабства, но может провести оставшуюся жизнь сравнительно легко и безбедно. Благодаря таким обстоятельствам многие проститутки мечтают о миукэ. И, несмотря на то что в дешевых романах частенько описываются девушки, отказавшиеся от предложения миукэ, поступившего от богатого клиента, потому что у них есть любимые, которым они пообещали себя по окончании срока контракта, в реальной жизни такое случается крайне редко. Скорее наоборот, средняя юдзё сделает все, чтобы убедить клиента забрать ее, если он намекнул, что собирается это сделать. Когда клиент желает выкупить приглянувшуюся ему женщину, рассчитывая на ее ответные чувства, он обращается к содержателю публичного дома, а тот, в свою очередь, связывается с ее родителями, и, если последние не выдвигают сколько-нибудь весомых возражений, то процедура миукэ совершается. При этом клиентом выплачивается выкуп (ми-но сирокин) и все долги девушки. Далее клиенту выдается ее контракт (миури сёмон — документ о продаже тела). В последующих действиях содержатель публичного дома играет роль родителей девушки. Друзьям выставляется сэкихан (красный рис, сваренный с красными бобами) и другие угощения, а в чайные дома Накано-тё, чтобы отпраздновать событие, доставляется сэкихан и кацуобуси (сушеные рыбные хлопья). Также прощальные подарки делаются гейшам, хоканам (шутам) и вакаймоно (мужчины-прислужники), с которыми знаком гость. В завершение организуется банкет в том самом помещении, где клиент

был частым гостем. На банкет приглашаются подружки выкупаемой женщины, а также гейши и хоканы для оживления мероприятия. По окончании праздника толпа мужчин и женщин сопровождает пару до главных ворот, где их ждет паланкин, и под хор благих пожеланий и саёнара (до свидания) они отбывают.

Существует два вида юдзё, известные как дзэгэнцуки и дзэгэнаси, или те, которые были проданы в публичный дом непосредственно родителями, и те, которые были проданы через посредников (дзэгэн). Тех, кого продали родители, было легче и дешевле выкупить, тогда как в случае с другими дзэгэны часто пытались завысить долги таких женщин или тайно продлить срок действия их контрактов, таким образом чиня препятствия их выкупу клиентом.

Гайсюцу оёби тобо (Выход или бегство из Ёсивара)

«Ёсивара окагами» сообщает, что со дня основания Ёсивара выход проституток за пределы квартала был запрещен, за исключением таю, которым время от времени дозволялось выходить наружу для посещения Верховного суда (Хёдзёсё) и встречи с чиновниками.

Если дзёро вызывалась в матибугё (городскую префектуру) ,ее сопровождали два вакаймоно, хозяин публичного дома, пять телохранителей (гонингуми), представитель нануси и его яритэ. Последние преподносили скромный подарок чиновникам бугё с тем, чтобы они предоставили коврик, на который могла сесть дзёро, притом что на все вопросы судьи отвечала яритэ, а дзёро оставалась безмолвной.

Каждый год весной обитатели публичных домов выходили в Уэно, Асукаяма или Мукодзима полюбоваться цветущими вишнями и по этому поводу проводили день в распитии сакэ под вишнями, развлекая себя танцами и другими забавами. Традиция появления таю в Хёдзёсё закончилась в годы Канъэй (1624—1644), а любование цветами вишни вышло из моды к периоду Бунсэй (1818—1830). Помимо этих случаев, проститутки могли выйти за ворота для лечения у врача за пределами Ёсивара или для поправки здоровья на вилле хозяина публичного дома (росю-но бэссо). Если родители проститутки, проживающие в окрестностях Асакуса, серьезно заболевали, дочь могла навестить их по специальному разрешению росю (хозяина публичного дома), но даже в таких случаях женщины выходили за ворота под предлогом болезни, имея пропуск, выданный нануси, следующего содержания:

«Куртизанка (имя) , работающая на..... (имя) ,

будучи больной, отсылается за главные ворота (Омон) для визита к доктору (имя) в сопровождении своего хозяина. Позвольте ей беспрепятственно выйти за ворота.

(Дата)

(Подпись) Нануси (печать)

Г-ну Сиробэй Главные ворота».

Наверняка женщина, таким образом оказавшаяся за пределами Ёсивара, с любопытством выглядывала из паланкина (каго), дивясь изменениям, произошедшим на улицах. Затем она, скорее всего, начинала волноваться о здоровье своих родителей и заставляла носильщиков (кагоя) бежать быстрее. Прибыв в дом родителей, она находила отца серьезно больным, лежащим в полной нищете. Ее бедная старая мать, взяв дочь за руку, не может сдержать горьких слез. Потом происходил длинный разговор о будущем, а затем день передышки подходил к концу, поскольку куртизанка должна вернуться в Ёсивара до половины шестого вечера. Грустные звуки храмового колокола в Асакуса напоминают ей о том, что ее время на исходе. И, подгоняемая яритэ (старая карга из публичного дома), без которой ее бы не отпустили, она встает, прощается с плачущими родителями и садится в каго, который несет ее, почти ослепшую от бессильных слез, обратно в мир позлащенных страданий.