Гетика - [7]
Если Иордан не прошел регулярного школьного курса и не изучал «тривия»[62], то, следовательно, не имел образования, которое называлось «грамматическим»[63]. Это и сказалось на его стиле, тяжелом, вязком и скучном, полном неправильностей. Но, с другой стороны, он, несомненно, обладал значительным запасом достаточно широких познаний, приобретенных, надо думать, не школьным путем.
Иордану был знаком греческий язык. Несомненно, от себя, а не следуя Кассиодору, написал он такие слова: «ut a Graecis Latinisque auctoribus accepimus» (Get., § 10). Нет никаких оснований предполагать, что Иордан лишь для эффекта вставил в предисловие к «Getica» замечание о сделанных им самим добавлениях из греческих и латинских авторов[64]. Трудно думать, что объяснения, даваемые в § 117 («in locis stagnantibus quas Graeci ele [hele, haele] vocant») и § 148 («αινετοί id est laudabiles»), были удержаны в памяти и вписаны механически, а не внесены, исходя из собственного понимания языка и его толкования. К тому же Иордан, по мнению Моммсена, имел возможность с детства слышать и понимать греческую речь, живя в местах, где как раз соприкасались латинский и греческий языки («когда жил во Фракии, т. е. у самых границ обоих языков» – «cum vixerit in Thracia, id est in ipsis confiniis linguarum duarum» – Prooem., p. XXVII). Добавим, что и Кассиодор, родиной которого была южная Италия, знал, вероятно, греческий язык с детства.
Вряд ли все упоминаемые, а иногда не названные, но использованные в «Getica» авторы прошли только через руки Кассиодора, вряд ли исключительно он мог привлекать латинские и греческие источники. Ведь и сам Иордан, только что просматривавший тексты, нужные для компилирования «Romana»[65], мог и в «Getica» – иной по форме и назначению работе – применить материал из проштудированной им литературы.
Нет данных для категорического отрицания знакомства Иордана с древними историками и географами. В его трудах есть то явные, то скрытые следы Ливия и Тацита, Страбона и Мелы, Иосифа Флавия и Диона Кассия; он пользовался географическими картами и читал Птолемея, не был чужд и более «новой» литературе, обращаясь к Дексиппу, Аммиану Марцеллину, Орозию, Иерониму, Сократу, готскому историку Аблавию и др. Иордану были знакомы «Энеида» и «Георгики» Вергилия, откуда он иногда брал цитаты, чаще же заимствовал некоторые обороты[66]. Наконец, для последних страниц обоих произведений он отчасти использовал новейший труд своего современника Марцеллина Комита.
Требуется только одна оговорка при анализе источников работ Иордана: в «Romana» можно констатировать его собственные кропотливые выборки из авторов, но в «Getica» невозможно до конца выяснить, какие авторы были привлечены Кассиодором (и, следовательно, только перенесены в сочинение Иордана) и какие из них были использованы непосредственно составителем «Getica»[67]. Во всяком случае едва ли было бы возможно поручить написание ответственного труда (который предполагалось составить по произведению автора, не только просвещенного, но и влиятельного, да к тому же еще здравствовавшего в те годы) человеку, незнакомому с литературой. Изучение того, что написал Иордан, не допускает вывода, что он был стилистом, но вполне доказывает, что он был начитан и образован.
Возвращаясь к слову «agrammatus», нельзя не добавить, что прием самопринижения был, как известно, обычен у средневековых авторов. Так, например, Григорий Турский, несколько раз сопоставлявшийся нами с Иорданом, объявляет себя невежественным и глупым («insipiens»), неумелым («inperitus»), чуждым искусства писателя («iners»); он представляет себе, что litteratiмогли бы обратиться к нему со словами: «О rustice et idiota!» С этими словами созвучны и слова равеннского географа (VII—VIII вв.), который написал: «Licet idiota, ego huius cosmographiae expositor» (IV, 31), рекомендуя себя как автора географического обозрения и украшаясь смиренным эпитетом «idiota» (ιδιώτης) – «необученный», «несведущий». Оба эпитета – «agrammatus» и «idiota», вероятно, восходят к фразе из «Деяний апостольских» (IV, 13): апостолы Петр и Иоанн были «люди некнижные и простые» («homines essent sine litteris et idiotae», ότι άνθρωποι αγραμματοι εισιν καί ι’διωται).
Вместе с эпитетом «agrammatus» Иордан – единственный раз на протяжении всего текста «Getica» – назвал свое имя: «Iordannis»[68]. Не будучи одним из обыкновенных и самых частых имен в раннем средневековье, это имя все же встречается в дошедших до нас источниках. Например, в хрониках Кассиодора, Марцеллина Комита, Мáрия Аваншского (Aventicensis) и Виктора Тоннонского (Tonnonnensis)[69] под 470 г. указан на Востоке консул Иордан («Severus et Iordanes», «Iordanis et Severi», «Severus et Iordano»). В бумагах, оставшихся после смерти К. Бетманна, одного из деятельных сотрудников изданий «Monumenta Germaniae historica», был обнаружен список лангобардских имен, составленный Бетманном по рукописным материалам монастыря Фарфы; в этом списке отмечено имя «Jordanis»[70]. В 864—865 гг. в защите судебных исков монастыря св. Амвросия около Милана принимал участие скавин монастыря Иордан («Iordannis scavinus avocatus ipsius monasterii»); в грамоте 941 г. относительно продажи земли в окрестностях Милана среди подписей значится подпись Иордана, свидетеля «signum manum (sic!) Iordanni negotians (sic!)... teste»
