Гэсэр - [40]

Стал он витязей уговаривать,

Обещаньями стал задаривать: —

Ах, вы, витязи мои, витязи.

Ах, дегэи мои, дегэи,

Не стреляйте в меня вы, витязи,

А уж я услужить сумею.

Ты, солнечный сын, Нагадай-Мэргэн,

Ты, лунный сын, Сайхан-Мэргэн,

Опустите луки свои до колен.

Когда будете вы в дальнем пути,

Я помогу вам скакать-идти.

Когда будете дневную землю обогревать,

Я буду вам помогать,

Когда будете ночной земле светить,

Я буду лучи блестить.

Впереди у вас

Видимость улучшать я буду,

За спиной у вас

Я крепостью буду.

Дела решать — советником буду,

В пути ночевать — товарищем буду.

Коней ловить,

Деревья рубить,

Скот пасти терпеливо буду.

Давайте

На десять белых лет

Сватьями будем,

Давайте

На двадцать светлых лет

Кумовьями будем.

Давайте

На тридцать светящихся лет

Братьями будем,

Соединим наши судьбы.

Солнечного сына Нагадая-Мэргэна дегэя

Обмануть речами не удалось.

Посмотрел он на дьявола не робея

И увидел его насквозь.

— Днем,

Когда мы ходим по небу,

Сопровождать не надобно нас.

Ночью,

Когда мы ходим по небу,

Тысячи звезд окружают нас.

Ни в полдень ясный, сияющий,

Ни в полночь, ни в дождь, ни в туман

Не нужен нам в спутники и в товарищи

Черный дьявол Архан.

Между тем

Лунный сын Сайхан-Мэргэн

К дьяволу как будто прислушивается,

Дьяволу как будто сочувствует,

Дьявола как будто жалеет,

Защитить его собирается,

Приголубить намеревается.

— Когда днем по небу ходить мы будем,

Тенью нашей он будет.

Когда ночью по небу ходить мы будем,

Дополнительным светом будет.

Сделаемся с ним мы сватьями,

Станем с ним кумовьями.

Соединим наши судьбы.

Нас никто не осудит.

Станем с ним побратимами,

Всюду славными, всюду чтимыми.

Будем с ним мы как сверстники,

Будем с ним как ровесники.

Для веселья и боя

Лучше трое, чем двое.

Дьявол даже ушам своим не верит,

Рот растянул шире чем двери.

Громко хохочет, клыками сверкает,

С новой речью к витязям подступает.

— Если мы стали уже побратимыми,

Давайте меняться вещами любимыми:

Кресалами, трубками, кошельками,

Кисетами, плетками, кушаками.

Сядем мы на винно-черной реке,

У каждого чаша с вином в руке.

Говорить будем,

Пока сметана на чистой воде не образуется.

Беседовать будем,

Пока трава на голом камне не вырастет.

Помогать друг другу мы обязуемся,

Общий дом на троих мы выстроим.

На десять белых лет

Сватьями будем.

На двадцать светлых лет

Кумовьями будем…

Чем больше

Лунный сын Сайхан-Мэргэн

Про дружбу с дьяволом плел и пел,

Тем больше

Солнечный сын Нагадай-Мэргэн

Лицом мрачнел.

Начали витязи спорить,

Вспоминать хорошее и плохое,

Начали они вскоре

Ссориться между собою.

Каждый камень переворачивать,

Каждое слово переиначивать.

В конце концов

Нагадай-Мэргэн, солнечный сын,

Поехал дальше один.

А черный дьявол Архан

Тотчас полез в карман,

Достает из кармана за предметом предмет,

Кресало, трубку, кисет.

Все это Сайхану в руки сует,

А его вещи себе берет.

— Раз уж стали мы, — говорит, — побратимами,

Обменяемся вещами любимыми.—

Взяли они трубку, величиной как пень,

Взяли они кисет, величиной как олень.

Кисет этот, набитый табаком, они открывают,

Трубку эту резаным табаком набивают,

Кресалом белым, как зимний день,

Искры жаркие высекают.

Трубку они сосут шумно,

Дым они выпускают клубно.

Говорят,

Пока сметана на чистой воде не образуется,

Говорят,

Пока трава на голом камне не вырастет.

Помогать друг другу они обязуются,

Общий дом собираются выстроить.

Тем временем

Дорога Нагадая-Мэргэн дегэя

Прямо ли идя,

По сторонам ли кружа,

Встретилась с дорогой батора Хухэрдэя

И царевича Хултэя Тайжа.

Рассказал им

Нагадай-Мэргэн — солнечный сын,

Почему он оказался один.

Рассказал он им,

Что лунный сын Сайхан

И черный хитрый дьявол Архан

На десять белых лет

Сватьями стали,

На двадцать светлых лет

Кумовьями стали.

Что сидят они там и братаются,

Помогать — дружить обещаются.

— Начали было мы с ним спорить,

Вспоминать хорошее и плохое,

Но из-за этого вскоре

Перессорились между собою,

Каждый камень переворачивали,

Каждое слово переиначивали.

Я с тех пор одиноким стал,

Я с тех пор, как тень потерял.

О таком услыхавши деле,

Оба витязя обалдели.

Стоят, не понимая, стоят ли,

Сидят, не понимая, сидят ли.

Рассердились, щеки надули,

Огорчились, луки согнули.

Посылают стрелу к Сайхану,

Посылают стрелу к Архану.

Полетели, шурша опереньем,

Эти стрелы с предупреждением.

Не увидеть Сайхан не мог,

Как воткнулись стрелы у ног.

Вниз он в землю глядит, мрачнеет,

Вверх он в небо глядит, бледнеет.

Догадался в конце концов,

Что глупец он из всех глупцов.

Хухэрдэй-Мэргэн не долго думая

Хангайскую стрелу достает,

Хухэрдэй батор не мудрствуя

Черную стрелу на тетиву кладет.

Он ногами землю притаптывает,

Он глазами небо проглядывает,

Над острием стрелы он нашептывает,

Над опереньем стрелы наговаривает: —

Ты лети, стрела,

Легка и остра,

Не в небе пропасть,

Не в поле упасть.

Ты лети, стрела,

Шархану в пасть!

Черного дьявола

Насквозь пронзить,

Мохнатую голову

На куски разбить.

Боевой свой лук

Он так натянул, что дым пошел.

Бухарский свой лук

Он так натянул, что огонь пошел.

Вырвалась стрела, полетела,

Зашуршала и засвистела.

Силой большого пальца закрученная,

Ловкостью указательного пальца пущенная,

При полете звук родящая,

Звук по воздуху носящая.

Нацеленная стрела молниеносно летит,

Хангайская стрела неотвратимо звенит.

Желто-черная стрела в цель попадает,