Гэсэр - [21]

Кто таков косоглазый старик.

Прекратив свои сладкие речи

И отринув лик человечий,

Принял облик свой истинный бес,

В колыбель с головою залез,

Порешил: младенца убьет,

Порешил: мальчугану в рот

Он вонзит непомерный клюв.

Но ребенок, дело смекнув,

Ухватил ручонкою тонкой

За огромный железный клюв,

Он ударил детской ножонкой,

Но со всею силой своею,

Косоглазого ламу в шею.

Отскочила от плеч голова

И за дверь покатилась, мертва.

Был издохший бес изувечен,—

Вместе с легкими вырвалась печень,

Опрокинулась грудь пустая,

И в чащобу она поползла,

Где трава зеленела густая…

На нежданную гибель зла

Старики с удивленьем смотрели.

Мальчик выскочил из колыбели,

Мать с отцом повел за собой.

Увидали в чащобе густой,

Средь кустов и веток бесчисленных,

Бездыханного вожака

Девяноста бесов зломысленных.

У отца из-за кушака

Мальчик выхватил острый топор.

Зашумел разбуженный бор.

Сэнгэлэн и мальчик вдвоем

Порубили в лесу густом

И сырые стволы, и надежные,

Вместе с ветками, вместе с корнями.

Порубили деревья таежные,

Развели высокое пламя.

На костре сожгли среди леса

Ламу ложного, злобного беса,

Превратили его в золу,—

Да не будет победы злу,

И осиновою лопатой

Этот пепел собрали проклятый,

А березовою лопатой

По тайге черный пепел развеяли,—

Для людей это дело содеяли.

И сказал Бухэ-Бэлигтэ:

«Как вступил я в земной предел —

Трех противников одолел,

И четвертый враг сломлен мной

В день четвертый жизни земной!»

Так сказав, он уснул в колыбели,

А старик со старухой женой

Улыбнулись, повеселели:

«Прелесть девочке с детства дана,

Сила мальчика с детства видна!»

Мальчик уничтожает бесов

Много ль, мало ли минуло времени,

Мальчик в юрте рос без докуки.

Достают его ноги до стремени,

И до вьюков — округлые руки.

А у Желтого моря далекого,

У истока Желтой реки,

Где желты и пустынны пески,

Тридцать бесов нашли себе логово:

Пляшут, скачут, визжат, желтоликие,

Да заводят игрища дикие.

Загрязнили Желтое море,

Развели в нем гадов-червей,

Напустили они суховей,

Иссушили, всем тварям на горе,

Воду пресную Желтой реки,

Заглушили ее жестоко,

Задушили ее с истока,

Загубили траву с корнями,

Едкой пылью, большими камнями

Завалили источник каждый,

Чтоб народ погибал от жажды,

Напустили язву и мор,

Чтоб земной обезлюдел простор:

Что ни день — гибнет сотня людей,

Что ни день — гибнет сто лошадей.

Мальчуган Бухэ-Бэлигтэ

Наилучшей дождался поры.

Он сработал из желтой коры

И коня, и огромный котел,

А потом искрошил, измолол,

Будто желтую шкурку беличью,

Травку желтую с галечной мелочью.

Он до Желтого моря дошел,

До истока Желтой реки,

Где без края желтели пески.

Он присел на желтой земле,

Стал готовить в желтом котле

Измельченную желтую снедь,

Стал на желтую воду глядеть.

Вдруг из желтой морской пучины,

Из потока Желтой реки

Разом вышли на берег пустынный,

Побежали вперегонки

Тридцать бесов желтого цвета,

Закричали вместо привета:

«Что за пищу ты варишь, малыш?

Может, завтраком нас угостишь?»

Вьются бесы, тридцать числом,

Перед желтым толпятся котлом,

Все нечистые — с желтым хохлом.

Им сказал Бухэ-Бэлигтэ:

«Небожителями Востока

Я направлен к вам издалёка.

Вижу, вам живется несладко,—

Ни избытка у вас, ни порядка.

Я вам другом-помощником стану!»

Не поверили бесы обману

И ответили мальчугану:

«Нам взаправду ль на помощь пришел ты?

Не такой ты, как мы, ты не желтый!

Из древесной коры твое мясо,

И, сдается, из масла — кости.

Если к нам ты пришел без злости,

Чтобы нашим стать сотоварищем,

С нами, желтыми, не лукавящим,

То на желтого сядь лончака,

Да сожми ему крепко бока,

И вкруг Желтого моря помчись,

И, пока мы глазом моргнем,

Ты на это же место вернись!»

Но не знали бесы о том,

Что он хитрым был колдуном!

Он на желтого сел лончака

И назад, где желтела река,

Желтым бесам глаза повернул.

Каждый бес только глазом моргнул,

А мальчишка на лончаке

Сделал вид, что вернулся к реке,

Что объехать успел неоглядное,

Желтоцветное море громадное!

Тридцать желтых бесов решили:

«Ты отныне — в нашем числе!»

Вшей собрали, подбросили гнили.

Стали пищу варить в котле.

Вот наелись они до отвала,—

Вся орава с урчанием встала.

Говорит Бухэ-Бэлигтэ:

«Тот, кто знает дороги вдоль моря,

Пусть меня за собой поведет».

С сотоварищем новым не споря,

Тридцать бесов пошли вперед,

Мальчугана ведя за собой.

Ближе, ближе морской прибой,—

И привстал на луке седла

Мальчуган, чьи хитры дела,

Сжал он плети своей рукоять —

Восемнадцать застежек на ней,—

Стал он Желтое море хлестать:

Желтых бесов, громко смеясь,

В пыль втоптал он, в желтую грязь!

Он сказал: «Ваши кончились козни!

Срок наступит близкий иль поздний

Вы не встанете больше со дна

Желтоцветного моря великого:

Это слово — на все времена!»

И сандаловою, целебною,

Тонкой палочкою волшебною

Он погладил Желтое море,

И оно очистилось вскоре,

И, сверкая своей желтизной,

Побежала волна за волной.

В путь пустился в тиши ночной,

И дошел, с наступленьем рассвета,

Он до моря синего цвета.

Не знавал он места пустыннее,

А шулмусы там жили синие.

Чтоб живое спасти от хвори,

Синих бесов загнал он в море,

Придавил их синей скалой…

Новый день взошел над землей,

И до моря черного цвета

Он дошел с наступленьем рассвета

Черных бесов он истолок

И втоптал их в гальку-песок.

Язва страшная, моровая,

Праздник жизни уничтожая,

Нависала желтым туманом,