Герой не нашего времени 2 - [33]

Упавший духом новоиспеченный раб стал понуро разбирать поленицу, сваленную перед палаткой. Вскоре послышался стук топора. Новоиспеченные рабовладельцы засели за бумаги.

Удивительно, но на следующий день Влад принялся за старое. Опять стал собирать арсенал. Помощником избрал себе парня из саперной роты, с которым вместе сидел в яме. Сапер представлял собой вид неисправимого мечтателя. Прослужив около месяца в полку, он решил увольняться, за что и попал в яму. Послушать его, так теперь он дома будет деньги лопатой загребать. Прям тем же днем в киллеры пойдет. Все это говорилось на полном серьезе. Конечно, большинство смеялось над мечтателем, а командиры предпочли отделаться от него, изолировав в подземелье.

— Опять ты дурью маешься, — пытался Вовка образумить Влада. — Чего ты с этим придурком связался? Он день — два еще тут и все, махнет до дома. Пускай там с ума сходит. А тебе то еще следствие все впереди. Суд, может быть. Мало тебе досталось? Еще хочешь?

— Вов, а чего мне может быть? — Жалобно спросил Влад. — Посадят?

— Думаю нет. Ты же по первой ходке. Тем более участник. Может вообще до суда не дойдешь. Ты хоть теперь поумней. Что сделал, то сделал. Дальше не наворочай.

— Нет, ну его на хрен больше так попадать.

— Чего, не понравилось? — съехидничал Вовка.

— Вова, да ну их. Отморозки какие-то. На тапике меня крутили. Хорошо хоть к яйцам провода не приматывали. Только к пальцам. Все пытали, куда да зачем вез? Хорошо что только один день. На следующий «чеха» привезли. Вот тому досталось, да… Ему и к яйцам привязывали, он орал только: «О! Алла!». Ничего не говорил. Рычал как зверь. Потом ему ногти вырвали пассатижами. Тогда вот заговорил. Знаешь, мне его, хоть и боевик, жалко стало.

— Чего, всей ротой что ли крутили его? — Лениво поинтересовался Вовка.

Это ему было не в диковину. Часто по ночам слышал крики пленных. И в яме у них они сидели, пока в разведку не отдавали.

— Нет, Вов, — ответил Влад. — Не все. Там несколько отморозков есть. Говорят: «Нам все равно кого крутить, хоть «чеха», хоть нашего». А некоторые вообще против категорически. Ни кого не мучают. Твой кстати земляк там есть, вот он из таких. А меня вот мой же зема и крутил.

— Ладно Влад, все прошло. Не горюй. Жизнь такова. Жизнь отнюдь не добра. И добро побеждает зло только в фильмах, а в новостях наоборот. — Пофилософствовал Вовка.

Через неделю Влад, уже под конвоем, отправился в Ханкалу. Приближался Новый год и Новый XXI Век. Кончался и Вовкин контракт. Все стремились встретить Новый год дома. От желающих уволиться и убыть побыстрее отбою не было. Мишка оседлал Вовку с просьбами попасть в ближайшую партию. Сам же Вовка сохранял олимпийское спокойствие. Он встретил здесь 1996 год, и ничего. Почему бы не встретить и 2001? Все получше чем дома. Он представлял, как будет там сидеть за бутылкой в одиночестве или в скучной компании случайных друзей. Зачем? Уж лучше здесь. С отличными, хотя и не без недостатков, ребятами. И вот за неделю до праздника ушла последняя в этом году партия увольняемых. Вместе с ней отбыл и Михаил. Его сменил другой механник — водитель. Это был мужик сорока лет, побывавший, наверное, во всех горячих точках, начиная с Афганистана. Он последних лет пять служил в полку, так как жил в том же поселке, где полк и стоял. Хорошо знал всех командиров.

Василий, так звали нового механника — водителя, конечно человек был удивительный. Владимир часто говорил с ним, пытаясь выяснить, что его вот так заставляет слоняться. Какие вообще мысли о будущем. Как жить то собирается. Но Василий оказался на редкость наивным человеком. Единственной его мечтой было купить квартиру.

— А что же ты ее раньше не покупал? — спросил Вова, — ты ведь уже сколько заработать должен был за все свои контракты?

— Ну, — неопределенно отвечал Василий, — так вот получается. Ну в этот раз точно куплю.

— Дай то Бог.

Потихоньку, из случайно брошенных фраз, стало ясно, что каждый раз, заработав более менее прилично, Василий сразу попадал в лапы всяких аферистов, желавших поживиться за его счет. То вкладывал деньги в более чем сомнительные «пирамиды», то давал в долг всяким проходимцам. А часто пропивал. Типичная история. Какая уж тут квартира, хоть бы на хлеб хватало бы. Вовке казалось, что и в этот раз планы его сорвутся. Василий явно верил в людей. Он упорно не желал понять, что слово очень часто расходится с делом.

Из земляков остался один Андрей, который изредка навещал Вовку. Он по-прежнему был одержим разными идеями фикс. Отношения с комендатуры, куда он так желал перевестись, так и не пришло. Теперь Андрей был озабочен тем, как после увольнения заключить еще контракт, с какой-то МВДешной частью, где по его словам платили совсем уж бешеные деньги.

Такое поветрие было не у одного Андрея. Многие вновьприбывшие разочаровывались в службе. Черт знает, чего они вообще ожидали. Но почему-то думали, что в других местах будет лучше. А с чего бы там лучше? Некоторые договорились уже до того, что в Таджикистане платят по две тысячи рублей в день. Как ни уверяли их, те кто имел уже счастье там служить, что там в месяц столько едва выходит, никто ветеранам не верил. Хочется ведь верить, что «за морем телушка — полушка». Владимир уже ни во что это не верил. Планов не строил. Все итак было ясно. Жизнь сама отмерила его место. Есть ли смысл гнаться за мифическим лишним рублем, что толку бегать за кормушкой и щипать крохи. Постоянно думать, не прикроют ли эту кормушку, под названием «боевые». От тебя ведь совершенно ничего не зависит, сколько отсыпят денег столько и получишь и когда отсыпят, тогда и получишь. Вся жизнь в зависимости. А отсыпят тебе ровно столько, чтобы ты с голода не помер. Большего ни президент, ни барин не даст. Им же жить надо, а тебе лишь существовать. А люди верили в пробуждение совести у власть имущих. Вот придет день и проснется она и поделятся. В таких вот мыслях и пребывал Владимир в канун нового века и окончания своей военной службы.