Герой - [8]

Я подскакиваю на месте, как только открываю глаза, и мне приходится держаться за одеяло, чтобы не потерять равновесие. Перед глазами открывается вид на роскошную комнату. Страх током пронзает моё тело, проникая в каждую клеточку, пока не заполняет меня изнутри так, что кажется, будто я сейчас взлечу на воздух.

Кто-то похитил меня на улице возле моего дома.

Пальцами я ощупываю своё горло. Каждый вдох отзывается болью и жжением. Я не помню, как кричала, но боль раздражает. Касаюсь пальцами ямочки на шее и почти задыхаюсь, чувствуя бешеные вибрации от биения собственного сердца.

Я двигаюсь к изголовью кровати, притягивая одеяло поближе к подбородку. Чем больше пытаюсь, тем хуже у меня выходит поймать воздух, который маленькими глоточками наполняет мои лёгкие. Язык во рту превращается в тяжёлую груду металла.

Комната вокруг меня — воплощение роскоши и утончённости. Полы из тёмно-вишнёвого дерева, высокий потолок, а размер комнаты в два раза больше моей квартиры. Дорогущая мебель с искусной лепниной и резьбой покрыта бархатом и отделана золотым шёлком. Огромную кровать с четырьмя столбами, на которой я сижу, словно невесомое облако окружает белый прозрачный балдахин.

Мой мозг пытается склеить кусочки разрозненной картины воедино. Беспощадные руки, с которыми я боролась на пустынной улице… Это они приволокли меня в это место? Но как? Там была машина? Ещё кто-то? Я борюсь с невозможностью это объяснить, но лишь от одной мысли моё тело содрогается в ту же секунду. Меня похитили.

Страх превращается в ужас. Я так дрожу, что кажется, будто моя кожа сейчас потрескается. Пробегаюсь руками по телу и нащупываю шёлк. Облегающий красный халат почти идеально сочетается со сливовым оттенком бархата в комнате. В горле зарождается крик, когда я понимаю, что на мне нет бюстгальтера. Я ищу на своём теле царапины или ушибы, поднимая кроваво-красную ткань и провожу пальцами по кружеву белья.

Глаза наполняются слезами, а голова склоняется вперёд. То вещество, при помощи которого меня усыпили, до сих пор держит мою память в тумане. Меня никто и никогда не видел обнажённой, только в детстве. Ни Фрида, ни мои приёмные родители. А теперь мою наготу видел посторонний человек.

Я мысленно блокирую все чувства, которые поднимаются внутри меня, потому что слёзы сделают только хуже. Мне нужно мыслить ясно.

Через мгновение я выскальзываю из-под простыней. Ноги плетутся в своём собственном медленном темпе, будто не подчиняются мозгу. Тело болит от того, как рьяно я пыталась вчера спасти свою жизнь, но шансов у меня не было. Я смотрю на дверь. Страх того, что может быть за ней, отпугивает меня, и я подхожу к огромному эркерному окну напротив. Забираюсь на подоконник, вид за окном только пробуждает во мне желание бежать. Смотрю на пейзаж за окном, который оказывается задним двориком. Подо мной прямая стена: ни лестницы, ни выступа, чтобы спуститься вниз. Мне кажется, я нахожусь примерно на третьем или четвёртом этаже. Подо мной дорожки из камня лавируют между красиво подстриженным зелёным газоном и аккуратно ухоженными кустами роз, на которых распустились ярко-алые цветы. Газон выглядит дорогим, как и вся моя комната, и заканчивается перед стеной из массивных деревьев, тянущихся за горизонт.

Я набираю полные лёгкие воздуха и решаю, что это окно — моё последнее спасение.

Я ступаю на пол босыми ногами и намереваюсь пересечь комнату. Внимательно всматриваюсь в каждую поверхность, перемещаясь на цыпочках. Между камином и окном есть немного места для отдыха. Передо мной двойная французская дверь, которая, конечно, заперта, а также стол и пара прикроватных тумбочек. Комната действительно огромная, и мне нужно время, чтобы пройти через неё.

В моей груди всё замирает, когда я касаюсь дверной ручки. Горло болезненно сжимается, и я сглатываю. Кровь отливает от головы, когда я надавливаю на ручку. Она проворачивается снова и снова. Я не останавливаюсь. Не могу поверить в то, что дверь открывается, но тяну ручку на себя.

Меня осеняет: если на мне дорогой пеньюар и я просыпаюсь в кровати неземной красоты, значит, нахожусь в огромном доме. Правильное ли заключение я делаю? Я замираю, обхватывая ручку двери ладонью, когда мои раздумья прерывает мужской голос.

— Вы ведь не сделаете этого?

Моя челюсть «падает» на пол. Рассудок меня покидает, и я кричу.

Пожилой мужчина немедленно заходит в комнату и закрывает за собой дверь.

— Милая, прошу вас, не кричите. Вы встревожите персонал, — он складывает руки в умоляющем жесте и краснеет. — Мне очень жаль, что я сбил вас с толку. Пожалуйста, не бойтесь.

Я резко замолкаю. В груди полыхает пожар из-за нехватки воздуха. Мужчина проходит немного вперёд, глядя на меня глазами, широко распахнутыми от тревоги. Его редеющие седые волосы частично зачёсаны на бок. На нём костюм с жилеткой, идеально обрамляющей его маленькую фигуру. Мне кажется, от него не может исходить опасность.

— Кто вы? — спрашиваю я.

— Арчибальд Н. Хью Третий. Но вы можете называть меня Норман. «Н» именно от «Норман», — с улыбкой на лице он изображает поклон. — Я дворецкий в этом поместье.