Октябрь в средней полосе – штука холодная, а Дмитрий прибудет домой не раньше половины одиннадцатого вечера. Надо ждать – не ночевать же под открытым небом. Кстати о небе… вернее – о Небе. Перед глазами снова встают ее тонкие черты лица, упрямый взгляд…
Очнулся я на мраморном полу в каком-то странном, на первый взгляд готическом, храме. Впрочем, что я понимаю в архитектуре – просто слово нравится. И звучит торжественно. Надо мной, отражаясь в зеркальном полу стояли Старик и Небо. Кряхтя я приподнялся на руках и осмотрелся.
– Классика современной живописи. Картина Недопитого "Старик и Небо в ожидании Солнца". Холст, масло, маргарин, – прокомментировал я открывшееся моему взору зрелище.
– Мда… Этот и на том свете шутить будет. Крепкий орешек.
– На том? – осведомился я, – А разве я еще на этом?
– Вполне, – заверил меня Старик, – и, кстати, самоубийство было не лучшим способом расправиться с драконом.
Но вернее всего меня убедил аргумент Неба. Она просто опустилась на колени, обняла меня и прошептала одно-единственное слово. Да, то самое, перед которым сдаются любые, даже самые стойкие циники. Даже я.
– Поднимайся, у нас куча дел, – проворчал Старик, отворачиваясь к алтарю и с преувеличенным усердием складывая какие-то фолианты.
Десять вечера. Можно потихоньку выдвигаться к Димкиному дому – чтобы не пропустить момент, когда он будет возвращаться. На всякий случай проконтролировать, точно ли он один. А то вмешиваться в его матримониальные планы я не хочу. Лучше уж на вокзале переночую. Или в аэропорту. Кстати, а ведь это мысль – взять бы куда-нибудь билет и махнуть на другой конец страны…
Все время пока мы шли по мрачным лабиринтам храма Небо прижималась ко мне и шептала "Я думала, что больше никогда тебя не увижу! И почти все время плакала! Как представлю, что тебя больше нет – и в слезы…" И только под конец, перед тяжелой, окованной железом дверью она совсем тихо произнесла "Я найду тебя. В любом из миров я найду тебя!"
Потом все было как обычно – унылая конечная остановка, потрепанный автобус, потертый дермантин на двери.
Я присел на лавочку возле парадного. Димка видит плохо, с такого расстояния он меня не узнает, даже если я захочу, чтобы он меня увидел, зато я весь подъезд вижу как на ладони.
Кстати, вот чью-то шаги… Не похоже, чтобы его – слишком быстро и шаги легкие, не топающие… Внезапно небо вокруг взрывается миллиардом красок, я вскакиваю, поворачиваюсь, пытаюсь рассмотреть хоть что-то через водопады цветов… И вдруг обнаруживаю, что на мне в буквальном смысле этого слова висит Небо, визжа что-то нечленораздельное от восторга. И, как выясняется, – я тоже ору что-то восторженное и не многим более членораздельное.
Надо полагать, что настоящие подвиги еще только начинались…
