Герой ее романа - [6]

– Но… а как же… – забормотала Алина… – Так не поступают! Прямо накануне праздника!

– Вот и не потащишь в новый год всякий ненужный хлам и бесперспективные отношения. В Италии, между прочим, в это время принято старье из окна выбрасывать. Так что можешь сказать своему Вадиму спасибо и начать жизнь с нового листа. А на праздник я сама к тебе приеду. Посидим вдвоем, поболтаем между нами девочками…

В глубине души Алина была согласна с подругой. Отношения с Вадимом и вправду оказались утомительными и пустыми, но она сама никак не могла сделать решающий шаг, запутавшись в них, как в липкой паутине.

«Эх, будь что будет, – решила девушка, – Кира права: все к лучшему!»

В этот зимний день накануне Нового года Алина возвращалась домой, неся в хрустящем бумажном пакете ярко-оранжевые шары вкусно пахнущих мандаринов и новую елочную игрушку в виде уютного сердечка, расшитого бисером и стеклярусом. С тех пор как девушка поселилась одна, она каждый год покупала к празднику какую-нибудь новую игрушку. В прошлом году это была белочка с покрытым серебристым напылением хвостом, приобретенная в антикварном отделе, в этом – недорогая игрушка фабричного производства. Алина никогда не гонялась за редкими или дорогими вещами и считала, что главная функция новогодней игрушки – приносить радость.

Алина жила в собственной квартире в Крылатском площадью около двухсот метров и рассекала по Москве и окрестностям на серебристо-голубой «Ауди ТТ». Могла позволить себе одеваться в бутиках, несколько раз в год ездить на отдых, наслаждаться посещением модных ресторанов, клубов, спа-салонов, сеансов йоги, фитнеса и вообще всего того, что так нравится современным молодым женщинам. Другая на ее месте окунулась бы в омут красивой жизни с головой и барахталась бы в нем до изнеможения. Другая – да, но для Алины вся эта мишура была не слишком важна, она относилась к ней не как к смыслу существования, а лишь как к приятному дополнению своей жизни.

Остановившись на крыльце, девушка оглянулась на припорошенную свежевыпавшим снегом улицу, напоминающую декорации к старой новогодней сказке, и улыбнулась. Настроение, несмотря на окончание очередных неудачных отношений, было самое новогоднее, и как никогда хотелось верить в чудо. Надменный господин, проживавший где-то на верхних этажах и обычно не замечавший Алину, придержал для нее дверь и даже буркнул: «С наступающим». Вроде мелочь, но девушка увидела в ней благоприятный знак.

Поднимаясь в лифте, она жадно вдыхала аромат мандаринов, особенно сильный после морозца, и тихонько мурлыкала под нос самую известную новогоднюю детскую песенку.

Оказавшись в квартире, Алина первым делом повесила сердечко на елку – конечно, искусственную, – ей было жаль живые деревья, обреченные на смерть ради сиюминутного человеческого удовольствия, а мандарины положила прямо в мишуру, разложенную вокруг ствола. Затем выбрала самую пушистую гирлянду и украсила ею узкий стеллаж с книгами. На каждом из цветных корешков было написано одно и то же имя – «Алина Белкина». Этот стеллаж составлял предмет Алининой гордости. Помнится, в одиннадцатом классе она так мечтала подержать в руках свою первую изданную книгу. Даже загадала на Новый год желание. И оно сбылось.

– Ну вот и хорошо! – проговорила девушка, оглядев результаты своей работы. – Что еще нужно?.. И хорошо, что мы с Вадимом расстались, пусть теперь другая дура его сюрпризы терпит. Наверняка он уже нашел кого-то!

В этот момент мобильный пиликнул, сообщая о поступлении нового сообщения. «Еду мимо, скоро буду у тебя», – прочитала Алина и вздохнула. Мама, как всегда, не озаботилась спросить, ждет ли ее дочь и нет ли у той на вечер собственных планов. Но что поделаешь, в этом была вся мама.

Алинина мама совсем не походила на мать Киры, Елену Игоревну, скорее являлась полной ее противоположностью. Елена Игоревна для своей дочери всегда была скорее подругой, чем матерью, никогда не давила на нее, в любой момент была готова выслушать и поддержать, как могла. Софья Альфредовна так настойчиво и неустанно воспитывала дочь, что через пару лет после окончания академии Алька, по маминому выражению, сбежала из родительского дома, то есть продала квартиру, доставшуюся ей в наследство от бабушки, добавила кое-что из своих сбережений, купила собственное жилье и перебралась туда. И наконец-то вздохнула свободно… Точнее, попыталась вздохнуть, потому что мама и здесь ухитрялась добираться до нее и мучить поучениями и «добрыми советами». Потому что такая мелочь, как жизнь под разными крышами, маму не останавливала. Материнская любовь расстояний, так же, как и пощады, не знает. Ведь дочурка, как считала Софья Альфредовна, без ее ценных указаний и шагу не могла ступить, не наделав непоправимых ошибок.

Еще года два-три назад маму по большей части волновала дочкина легкомысленно оголенная в холода поясница, легкая куртка, ее режим дня и питания, содержимое ее холодильника… в общем, весь дочкин, как она выражалась, «неуклюжий быт», на поддержание которого у Алины просто не оставалось времени. Но потом дело повернулось еще круче. С некоторых пор главной заботой Софьи Альфредовны стала личная жизнь Алины. Эта тема неизбежно возникала практически каждый раз и по телефону, и во время их встреч.