Герольды «Наследия предков» - [46]
был разложен Вормом на следующие руны:
которые можно было прочитать как «Олафур». Мы можем провести параллель между родовыми символами и монограммами, которые ставились на документы сначала немецкими императорами, а до них отдельными королями, например Теодорихом Великим. Различие состояло в том, что коронованные особы использовали в качестве элементов монограмм отдельные латинские буквы, в то время как родовые символы составлялись из нескольких рун.
Родовые символы были пробуждены от забытийного сна движением немецких романтиков. Эти знаки сразу же вызвали живой интерес у общественности, которая, как выражались в те времена, «тяготела к отечественным древностям». Они не могли ускользнуть от ее заинтересованного взгляда. Это были не отдельные личности, которые делали открытия для всех остальных. Правильнее было бы говорить о присущей тому великому времени плеяде значительных исследователей, которые почти одновременно обратили свое внимание на загадочные знаки и символы. Славу открытия родовых символов между собой делят как немецкие, так и скандинавские ученые.
В первую очередь надо назвать Эрнста Морица Арндта. Во время своих продолжительных путешествий по Скандинавским странам он изумленным взглядом, который дает только истинная любовь к предмету исследования, выявлял старые обычаи и традиции. Он натолкнулся на «бомарки», которые весьма напоминали наши родовые символы. Однако в Скандинавии они были не уделом глубокой древности, а продолжали активно использоваться во многих местностях.
Из исследователей-нордистов раннего времени надо упомянуть две фигуры, чьи исследования сохранили свое исключительное значение даже в настоящее время. Это — выдающиеся исследователи рун. Один из них швед Йоханнес Э. Лильегрен, а второй — исландец Финн Магнуссен. Оба они собрали богатейший материал во время своих научно-исследовательских поездок. Лильегрен путешествовал по Швеции, а Финн Магнуссен исследовал датские острова, а также территории Шлезвига и Гольштинии, относившиеся тогда к территории Швеции. Его коллекция, состоящая из полутора тысяч родовых символов, в настоящее время хранится в королевском архиве Копенгагена и ждет своего часа, чтобы результаты ее изучения были представлены на суд общественности. Внимание обоих исследователей преимущественно было сосредоточено на проблеме отношения родовых знаков с рунами. Они задавались вопросом: был ли родовой символ производной от рун, или, наоборот, руны возникли из родовых символов? Кроме этого, их интересовало, можно ли было считать родовые символы рунами или нет? Оба пришли к одинаковым выводам. Родовые символы были составлены из рун. Оба оказались солидарны с мнением Оле Ворма, трактуя родовые символы как «руны повязки», что было комбинированием знаков рунической письменности для обозначения имени, но отнюдь не единым и самостоятельным знаком. Финн Магнуссен в своем главном произведении «Рунамо и руны» пытался обосновать эти выводы. Здесь мы находим важные сведения о существующей традиции родовых знаков в Швеции, Норвегии, а также в Северной Германии. В частности, речь шла о Дитмаршене. Ценные дополнения к этой работе содержались в статье сотрудника Петербургской Академии наук Андреаса Сьёргена, посвященной работе «Рунамо и руны», которая была опубликована в 1842 году на немецком языке в Санкт-Петербурге.
В Германии же имелся А. Михельсен, на тот момент профессор права в университете Киля, который первый в немецкой науке обратил внимание на родовые символы. Они привлекли его внимание, когда тот обрабатывал средневековые документы Дитмаршена. Во время своей работы он обнаружил эти знаки на многочисленных печатях, а также в виде сделанной от руки подписи на документах. После того как эти знаки попали в поле его зрения, он внезапно обнаружил, что эти символы имелись на дверях, на дверных косяках, на утвари, на старых шкафах, на алтарях и надгробных камнях. Он также установил, что родовые символы продолжали использоваться в различных районах Шлезвиг-Гольштейна. Михельсен связался с Финном Магнуссеном, а затем сопровождал его в различных исследовательских поездках. Итоги своих изысканий Михельсен изложил в работе, которая была издана в 1837 году в Киле «Королевским обществом Шлезвиг-Гольштейна по собранию и сохранению отечественных древностей». Также его статья была напечатана в журнале, издававшемся этим обществом. Кроме всего прочего, в ней автор заявлял: «Мы не можем игнорировать тот факт, что старые родовые символы, которые имеют исключительное археологическое значение, должны стать объектом пристального внимания всех любителей отечественных древностей. К этому надо добавить просьбу присылать нам копии и карандашные отпечатки встречающихся в различных местностях нашей страны немецких родовых символов (на севере именуемых „бомарками“, которые до сих пор находятся в употреблении). Они могут иметь различную, но в то же самое время простую форму и оформление, обладая ценностью не только для сфрагистики[13]. Они имеют исключительное значение для изучения немецких и нордических юридических норм, так как в давние времена использовались как знак собственника. Исходя из историко-правовой точки зрения, надо отметить, что родовые символы нуждаются в большем внимании и в более тщательном изучении. С полным правом можно утверждать, что эти знаки привлекли к себе внимание нескольких зарубежных исторических и антикварных объединений».
