Героиня - [22]

Нацинет включила воду в ванной и подождала, чтобы та нагрелась.

- У меня есть для тебя свежее постельное белье, - сказала она. - Но сперва я обмою тебя губкой, хорошо?

Адель кивнула.

Пока Нацинет купала ее, Адель слушала ее речь. Она понятия не имела, что происходит у нее в голове, но понимала, что лучше наблюдать за ней молча. Пусть думает, что она покорилась, что приняла свою судьбу.

Адель читала про жертв похищений, которые длительное время удерживались в плену, и все заканчивалось так называемым "стокгольмским синдромом", при котором жертва начинает видеть в похитителе своего защитника, человека, которому можно доверять. К тому времени похититель обычно теряет бдительность. Вот как Патти Херст, в конечном счете, сбежала от Симбионистской армии освобождения. Если Адель сможет усыпить бдительность Нацинет, возможно, у нее хватит сил ударить сучку по голове и сбежать.

- С этого уикенда, а именно с сегодняшнего дня, за тобой будет ухаживать другая медсестра, - сказала Нацинет, протирая теплой губкой ей спину. Пол ванной был сырой от мыльной воды.

- Как только мы помоем тебя и оденем в чистое, я дам тебе лекарства и наведу здесь порядок. Меня не будет всего два дня, поэтому...

Адель вопрошающе посмотрела на Нацинет. Два дня? Я думала, тебя не будет целую неделю.

- О, да, всего два дня, - улыбаясь, сказала Нацинет. Я договорилась с хосписом. Не хочу, чтобы кто-то другой вмешивался в нашу программу. Вместе мы достигли такого замечательного прогресса, не так ли?

 Ты в своем уме?

Адель в ужасе уставилась на Нацинет.

Медсестра продолжала мыть Адель, прерываясь иногда, чтобы намочить губку.

- Знаете, каково это расти ребенком так называемой межрасовой пары, миссис Смит? Это может быть благословением или проклятием, в зависимости от того, как ты с этим справляешься. Признаюсь, иногда я справлялась с этим не очень хорошо. Я позволяла тем чувствам... той злости... тлеть уже довольно долгое время. Мой отец был врачом из Эритреи. Моя мать - миссионеркой из Филадельфии. Ее семья перебралась в эту страну из Шотландии двести лет назад. Мать познакомилась с отцом, когда приехала в Эритрею, и была очарована им. Они зачали меня до того, как поженились, и мой отец эмигрировал сюда. Несмотря на свою медицинскую подготовку, он не смог заниматься медициной в этой стране. Нашел себе работу в... менее престижной области. Я выросла в пригороде, и все еще помню, как люди смотрели на нас, когда мы появлялись на публике - в торговом центре, продуктовом магазине, в кинотеатре. То были неодобрительные взгляды украдкой. Хотя люди не говорили об этом вслух, я чувствовала, что они думают: что этот чернокожий, этот африканец, делает рядом с белой женщиной?

Адель была потрясена. Она не знала, как реагировать. Конечно же, она слышала похожие истории о межрасовых парах, и всегда имела для них ответ: следуйте совету Малкольма Икса: будьте вежливыми, миролюбивыми, обходительными, соблюдайте закон, уважайте других. Но если кто-то поднимет на вас руку, отправьте его на кладбище. Она всегда с сочувствием относилась к трудностям, которые испытывали дети межрасовых пар. Но теперь все изменилось. Она была недееспособной. И находилась во власти явно больной женщины. Ее не волновало, через что Нацинет прошла в детстве. Адель просто хотела, чтобы эта сучка сдохла.

- Некоторые белые дети в школе называли меня "ниггером", а мать научила меня не обращать внимания на это дерьмо, - продолжала Нацинет. - В школе мне приходилось драться. Со временем меня оставили в покое.

Адель хотела, было, сказать: "Рада за тебя", но вместо этого она просто кивнула.

- Стоит ли говорить, что взрослый мир был не лучше. Иногда мне кажется, что он даже хуже.

Нацинет закончила купать Адель. Она завернула ее в свежее полотенце и обтерла.

- Думаю, что мой ум и образование помогут мне достичь моих целей. И что цвет кожи никогда не помешает осуществить мои мечты. Я узнала на горьком опыте, что даже у женщины смешанного происхождения, как у меня, все равно возникнут проблемы с ассимилированием в обществе. Трудно поверить, что подобное мышление продолжает существовать в наше время. Но это так, и полагаю, оно не настолько широко распространено, как двадцать-тридцать лет назад, но оно существует. Я решила, что меня ничто не удержит. И знаешь, что? - Она присела перед Адель, осторожно вытирая ей руки. Тон ее голоса был дружелюбным, почти радостным. - Ничто не удерживало меня, потому что я этого не допускала. Да, пару раз я сталкивалась с дискриминацией, но это никогда меня не останавливало. Я не смогу изменить разум намеренно невежественных людей. Но я могу изменить мой мир и выбрать общение с единомышленниками. Я смогла сделать из себя человека и бороться за свои права любой ценой. Именно это я и сделала. Не позволяла никому остановить себя. Поступила в колледж и получила диплом по сестринскому делу. И первой работой, которую я получила, была работа медсестрой в городской больнице. Я трудилась в отделении реанимации, наблюдая за отбросами общества, поступающими после ранения в междоусобных войнах и при ограблениях, одуревшими от наркотиков, а потом... мне все это...