Героиня - [2]

- Медсестра! Куда вы? Он же умирает!

Она повернулась и улыбнулась фельдшерам.

- Хорошо. Одно проблемой меньше. Я увольняюсь.

Глава первая

Адель Смит молча наблюдала, как Северная Филадельфия мелькает за окном лимузина. Словно ее жизнь проносилась мимо. Это были те самые улицы, на которых она выросла, те самые улицы, где прожила всю жизнь. Она наблюдала, как меняется пейзаж. Изможденные "крэковые" шлюхи, несовершеннолетние убийцы и наркоторговцы, нагло расхаживающие по тротуару и вызывающе заглядывающие к ней в окно, сменились причудливыми магазинами и кафе, бизнесменами и женщинами в мятых костюмах, спешащими домой после долгого рабочего дня в офисе. Молодыми парами, нарядившимися для раннего ужина и вечерней прогулки по городу. Многие из профессионалов в костюмах и галстуках были того же возраста и цвета кожи, что и те парни в мешковатых джинсах и с пистолетами за поясом, мимо которых она проезжала на Брод-стрит. С ее юности мир очень изменился.

Даже пары, гуляющие рука об руку с широкими улыбками и искрящимися любовью глазами, были пестрой смесью из белых, черных, азиатов и пуэрториканцев, в самых разных пропорциях. Она видела множество чернокожих мужчин, как с белыми женщинами, так и с представительницами своей расы. И это была серьезная перемена. В дни ее молодости смешанные пары не могли никуда пойти, чтобы не нарваться на издевательства со стороны как белых, так и черных. Линчевания, может, она и не застала, но избиения, поножовщина и перестрелки случались довольно часто. Никто слова бы не сказал, если б какого-нибудь чернокожего убили за совращение белой девушки. Она видела, как многих ее собратьев убивали за меньшие прегрешения. Когда она была молодой, жизнь чернокожего не стоила ни цента.

Мимо, громко смеясь, проехал чернокожий офицер полиции со своим напарником-итальянцем. Адель улыбнулась.

По-моему, это - прогресс, - подумала она.

В дни ее молодости тоже часто встречались чернокожие полицейские. Но только в гетто, но они никогда не чувствовали себя настолько комфортно с белыми напарниками. Они стремились проломить черный череп, чтобы произвести впечатление на своих приятелей в форме, гораздо чаще, чем это делали белые копы. Их усердие в попытке понравиться было чрезмерным, что делало их еще большей угрозой.

Адель наблюдала, как какая-то смешанная пара пересекает улицу. Полная белая девушка была одета так, словно сошла из одного их тех хип-хоп видео - афрокосички, мешковатые джинсы, футболка "ФУБУ". Ее афро-американский бойфренд прижимался к ней так, будто боялся, что кто-нибудь украдет ее у него.

- Да уж. - Адель вздохнула, качая головой. Она не была уверена, что доктор Кинг имел в виду именно это. Опять же, она никогда не была большой поклонницей Кинга. Всегда считала его слишком мягким. Предпочитала Малкольма Икса, а позднее - Хьюи Ньютона, Бобби Сила и Стоукли Кармайкла. Эти мужчины не сидели и не клянчили свободу и равенство, а были готовы заполучить их любой ценой. Таких людей уже нет. По ее мнению даже Фаррахан был мягким. Слишком много разговоров и ни одного билля или закона, принятого благодаря его деятельности. В дни ее молодости они добивались перемен. Творили законы и изменяли их. Сейчас таких чернокожих лидеров не было.

Когда они подъезжали к зданию городского совета, Адель вспомнила, как в детстве ходила туда на экскурсии. Один мальчик из ее класса сказал ей, что она может подняться до самой шляпы Уильяма Пенна, как на статую свободы, и была Адель очень разочарована, когда ее туда не пустили. Даже тогда она была уверена, что это как-то связано с ее цветом кожи. До сего дня она не знала точно, можно ли действительно подняться туда. Когда-нибудь она должна будет это выяснить.

Водитель опустил перегородку, разделяющую переднюю часть салона от заднего, и улыбнулся ей.

- Мы почти на месте. Должен сказать вам, что для меня большая честь видеть вас в моей машине. Вы всегда были для меня героиней.

- О, спасибо, молодой человек.

Она по-прежнему не привыкла, что на нее смотрят, как на героиню. Еще в шестидесятые, когда она ходила на протестные марши, ее называли по-всякому, но героиней - никогда.

- Позвольте спросить, вы и правда пытались похитить судью?

- Это было очень давно, - ответила Адель. Воспоминания нахлынули, и хорошие и плохие. Она не представляла, что будет переживать их, разговаривая с этим молодым белым человеком, явно заинтересованным их услышать. - Вы же знаете, как приукрашиваются истории, особенно такие старые. Тогда мы были молоды, безумны, и отчаянно жаждали свободы. Насколько я помню, мы просто хотели провести сидячую забастовку, но у некоторых братьев были пистолеты, так что все это было немного неправильно истолковано. И закончилось самой длительной в истории Филадельфии полицейской осадой. А все потому, что мы хотели, чтобы все узнали про все избиения и убийства, совершаемые полицией.

- Вам было страшно?

- Честно скажу, я была напугана до смерти! Мне было всего двадцать два года. Я даже не закончила колледж. Думала лишь, что если полиция не убьет меня, то папа уж точно прикончит. Сложно поверить, что это было более сорока пяти лет назад.