Героини - [17]
— Это муж Дейрдре. Она от него сбежала, и теперь он пришел за ней. Хочет заставить ее вернуться. Скажи им об этом, вот и все.
— Ты прекрасно знаешь, что я не могу им этого сказать, — ответила мама.
— Но почему нет? — не сдавалась я. — Почему мы должны скрывать героинь? Почему их интересы для тебя важнее всего?
— Не драматизируй. Не важнее. Но как мы можем рассказать полиции о Дейрдре, если она… — Мама закрыла глаза. — Если ее на самом деле не существует. — При этих словах лицо ее болезненно исказилось.
— Она существует, и ты об этом прекрасно знаешь! — крикнула я.
— Но нам никто не поверит. Примут за сумасшедших. И мы не знаем, что произойдет с Дейрдре дальше. Могут вмешаться другие. Ах, Пенни! Я же объясняла тебе тысячу раз!
Мама попыталась обнять меня, но я оттолкнула ее. Я не могла поверить, что она отрицает существование героини! Она, которая всегда их защищала! А теперь струсила. Я приняла ворону за жар-птицу. Я не верила, что мама хочет защитить меня. Она защищала Дейрдре, «Усадьбу», прошлое и будущее своих героинь. Она защищала себя. Защищала всех, кроме меня. Я чувствовала, что схожу с ума. Мне не хотелось выслушивать логические измышления матери. Суть в том, что она променяла меня на героинь. Их интересы были для нее превыше всего.
— Хорошо. Если Дейрдре не существует, то кто тогда та блондинка, что живет у нас в голубой комнате наверху?
— Ты прекрасно понимаешь, что я имею в виду. Никто нам не поверит. А если будешь болтать об этом, тебя упекут в психушку!
— Думаю, что не только меня! И вообще, зачем ты вызвала копов?
— Да я с ума сходила от волнения! Ты пропадала где-то несколько часов и…
— Лучше б ты спать легла!
Я скомкала салфетку и швырнула матери в лицо, но попала в плечо. Салфетка упала на пол, и мама нагнулась подобрать ее.
В дверь постучали, затем заглянула медсестра и выразительно показала на часы.
— Мэм, мне действительно необходимо это сделать. Полиция ждет результата.
Мама кивнула и помогла мне вставить босые ноги в «стремена». Они оказались страшно холодными. Я не привыкла широко раздвигать ноги и продолжала держать колени сомкнутыми. Медсестра надела резиновые перчатки, нанесла на них гель и подошла ко мне.
— Сейчас ты почувствуешь небольшой дискомфорт, Пенни. Расслабься, тогда все пройдет быстро и хорошо. Сперва я введу тебе расширитель.
Как расслабиться, я не знала. Она силой раздвинула мои колени и ввела внутрь что-то очень холодное. Ощущение было такое, будто в меня воткнули металлическую бейсбольную биту. Я посмотрела на маму, она крепко сжала мне руку. На глазах у меня выступили слезы. Если через это должны проходить все девушки и женщины, то я не хочу взрослеть!
— А теперь я введу вот этот инструмент и возьму мазок. Расслабься, милая, все идет отлично. А сейчас ты почувствуешь легкий щипок…
Мне показалось, что меня пронзили огромной иглой.
— Ай! — взвизгнула я.
— Расслабься! — повторила медсестра. — Мы почти закончили.
— Милая, делай вдох носом, а выдох — ртом, — посоветовала мама.
Я дышала, сопела и фыркала, а потом почувствовала, как тремя решительными рывками из меня выдернули «бейсбольную биту». Медсестра подняла голову.
— Девственная плева не нарушена.
— Слава богу! — выдохнула мама, потом попыталась обнять меня. Но я лежала неподвижно, точно мумия, прижимая к себе руки.
Медсестра стянула резиновые перчатки. Затем наступила на педаль урны и бросила перчатки под крышку.
— Я скажу доктору Келлеру, что вы готовы его видеть.
Я села и плотно сомкнула колени. Мама хотела погладить меня по голове, но я увернулась. Тут в комнату ворвался доктор Келлер с блокнотом и четырехцветной шариковой ручкой «Бик».
— Чудненько. Чудненько. Пенелопа Энтуистл. Красивое имя, музыкальное. — И он промурлыкал невнятную мелодию. — Итак, согласно рапорту полиции, вы встретили в лесу мужчину, так? Офицер Мэрон говорил что-то о всаднике…
Я покосилась на маму. Она еле заметно покачала головой, но Келлер заметил это.
— Анна-Мария, вы не возражаете, если я переговорю с вашей дочуркой наедине?
— Я не…
— Конечно же не возражаете. Вот и чудно. — Он обнял ее за плечи одной рукой. — Будет гораздо лучше, если мы побеседуем тет-а-тет. Эффект волевого воздействия, понимаете? Это когда вместо правды пациент говорит доктору то, что хотели бы услышать его родители. И начинается такая путаница! — Он взмахнул рукой, словно стряхивал невидимые капли с кончиков пальцев. — Вся диагностика насмарку. Ну, вы понимаете. — Келлер повел маму к двери, и мне вдруг показалось, что он сейчас шлепнет ее по заду. — Ступайте, выпейте кофейку. Я, кстати, принес пончики для младшего медперсонала. Так что угощайтесь. А как только мы закончим, я сразу же пришлю за вами сестру.
Я вдруг поняла, как сильно устала. Дефлорация «бейсбольной битой» лишила меня последних сил. Мне ни за что не перехитрить вкрадчивого психиатра. Я умолкла, лишь пожимала плечами в ответ на град вопросов и отвечала «нет» или «не знаю». Видела ли я этого мужчину прежде? Падала ли когда-нибудь в обморок? Этот мужчина что-нибудь говорил? Доводилось ли мне прежде слышать голоса? Где мой отец? Я понятия не имела, куда он клонит. Но должно быть, сказала достаточно для установления диагноза: параноидальная шизофрения.
«В среду всегда была осень. Даже если во вторник была зима или весна, а в четверг — лето или весна. Осень. С моросью, вечной, как телевизионные помехи. С листопадом, когда падали с ветвей не листья и календарные листочки, а медные листы — сагаты, караталы, кимвалы, прочие тарелки, и звук их длился пусть едва слышно, но весь день, существуя как часть пения».
Любое предназначение требует реализации. Если не выполнять программу, заложенную в человека при рождении, то высока вероятность потерять возможность дышать. Иногда это происходит без предупреждения, иногда, человеку напоминают о его миссии.
Полиция задерживает Аню на антикоррупционном митинге, и суд отправляет ее под арест на 10 суток. Так Аня впервые оказывается в спецприемнике, где, по ее мнению, сидят одни хулиганы и пьяницы. В камере, однако, она встречает женщин, попавших сюда за самые ничтожные провинности. Тюремные дни тянутся долго, и узницы, мечтая о скором освобождении, общаются, играют, открывают друг другу свои тайны. Спецприемник – особый мир, устроенный по жестким правилам, но в этом душном, замкнутом мире вокруг Ани, вспоминающей в камере свою жизнь, вдруг начинают происходить необъяснимые вещи.
У каждой катастрофы бывают предвестники, будь то странное поведение птиц и зверей, или внезапный отлив, или небо, приобретшее не свойственный ему цвет. Но лишь тот, кто живет в ожидании катастрофы, способен разглядеть эти знаки. Бану смогла. Ведь именно ее любовь стала отправной точкой приближающегося конца света. Все началось в конце июля. Увлеченная рассказом подруги о невероятных вечеринках Бану записывается в школу сальсы и… влюбляется в своего Учителя. Каждое его движение – лишний удар сердца, каждое его слово дрожью отзывается внутри.
Сказание о жизни кочевых обитателей тундры от Индигирки до Колымы во времена освоения Сибири русскими первопроходцами. «Если чужие придут, как уберечься? Без чужих хорошо. Пусть комаров много — устраиваем дымокур из сырых кочек. А новый народ придет — с ним как управиться? Олешков сведут, сестер угонят, убьют братьев, стариков бросят в сендухе: старые кому нужны? Мир совсем небольшой. С одной стороны за лесами обрыв в нижний мир, с другой — гора в мир верхний».
Частного детектива Джо нанимает таинственная незнакомка для розыска исчезнувшего писателя Майкла Лонгшотта, автора культовой серии триллеров «Мститель», повествующих о приключениях супергероя по имени Усама бен Ладен. Джо предстоят поиски в Лаосе, Франции, Америке, Афганистане, Марокко и Англии – странах мира, столь похожего и столь отличающегося от нашего. Мира, в котором Вторая мировая война закончилась иначе, нет глобального терроризма, а реальность призрачна. Леви Тидхар был в Дар-эс-Саламе во время взрыва в американском посольстве в 1998 году и останавливался в одном отеле с боевиками «Аль-Каиды» в Найроби.
Лондонский бедный квартал, вторая половина XIX века. Сью Триндер, сирота, выросшая среди воров и мошенников, не знает, что судьба странными узами соединила ее жизнь с юной наследницей богатого имения, живущего замкнуто и уединенно. И едва порог дома переступает неотразимый Джентльмен, начинаются приключения, захватывающие дух своей непредсказуемостью.
На крошечном бретонском островке ничего не менялось вот уже больше ста лет.Поколение за поколением бедная деревушка Ле Салан и зажиточный городок Ла Уссиньер вели борьбу за единственный на острове пляж. Но теперь — все изменится.Вернувшись на родной остров после десятилетнего отсутствия, Мадо обнаруживает, что древнему дому ее семьи угрожают — приливные волны и махинации местного богача. Хуже того, вся деревня утратила волю и надежду на лучшее.Но Мадо, покрутившаяся в парижской круговерти, готова горы свернуть.
Впервые на русском — единственный сборник рассказов от Джоанн Харрис, автора таких бестселлеров, как «Шоколад», «Темный ангел», «Леденцовые туфельки», «Пять четвертинок апельсина», «Джентльмены и игроки».Вера и Надежда сбегают из дома престарелых в самый модный обувной магазин Лондона. Ведьминский ковен собирается на двадцатилетие школьного выпуска. А молодая жена пытается буквально следовать рецептам из кулинарной книги своей свекрови — с непредсказуемыми последствиями…
На одной из тихих улиц Монмартрского холма нашли прибежище Янна и ее дочери Розетт и Анни. Они мирно и даже счастливо живут в квартирке над своей маленькой шоколадной лавкой. Ветер, который в былые времена постоянно заставлял их переезжать с места на место, затих — по крайней мере, на время. Ничто не отличает их от остальных обитателей Монмартра, и возле их двери больше не висят красные саше с травами, отводящими зло. Но внезапно в их жизнь вторгается Зози де л'Альба, женщина в ярко-красных, блестящих, как леденцы, туфлях, и все начинает стремительно меняться… «Леденцовые туфельки» Джоанн Харрис — это новая встреча с героями знаменитого романа «Шоколад», получившего воплощение в одноименном голливудском фильме режиссера Лассе Халлстрёма (с Жюльетт Бинош, Джонни Деппом и Джуди Денч в главных ролях), номинированном на «Оскар» в пяти категориях.Перевод с английского И.