Героический эпос народов СССР. Том 1 - [15]

В три росы его выкатывал,

Подводил ко тыну ко высокому,

И стал бурка через тын перескакивать,

И в ту сторону, и в другую сторону.

Тут Илья Муромец седлал добра копя, зауздывал,

Брал у батюшки, у матушки прощеньице-благословеньице

И поехал в раздольице чисто поле

Илья Муромец и Соловей-разбойник

Из того ли-то из города из Мурома,

Из того села да с Карачарова

Выезжал удаленький дородный добрый молодец;

Он стоял заутреню во Муроме,

А-й к обеденке поспеть хотел он в стольный Киев-град,

Да-й подъехал он ко славному ко городу к Чернигову.

У того ли города Чернигова

Нагнано-то силушки черным-черно,

А-й черным-черно, как черна ворона;

Так пехотою никто тут не прохаживат,

На добром коне никто тут не проезживат,

Птица черный ворон не пролетыват,

Серый зверь да не прорыскиват.

А подъехал как ко силушке великоей,

Он как стал-то эту силу великую,

Стал конем топтать да стал копьем колоть,

А-й побил он эту силу всю великую.

Он подъехал-то под славный под Чернигов-град,

Выходили мужички да тут черниговски

И отворяли-то ворота во Чернигов-град,

А-й зовут его в Чернигов воеводою.

Говорит-то им Илья да таковы слова:

"Ай же мужички да вы черниговски!

Я нейду к вам во Чернигов воеводою.

Укажите мне дорожку прямоезжую,

Прямоезжую да в стольный Киев-град".

Говорили мужики ему черниговски:

"Ты удаленький дородный добрый молодец,

Ай ты, славныя богатырь святорусский!

Прямоезжая дорожка заколодела,

Заколодела дорожка, замуровела,

А-й по той ли по дорожке прямоезжею

Да-й пехотою никто да не прохаживал,

На добром коне никто да не проезживал:

Как у той ли-то у Грязи-то у Черноей,

Да у той ли у березы у покляпыя,

Да у той ли речки у Смородины,

У того креста у Леванидова

Сидит Соловей-разбойник во сыром дубу,

Сидит Соловей-разбойник Одихмантьев сын,

А то свищет Соловей да по-соловьему,

Он кричит, злодей-разбойник, по-звериному,

И от него ли-то, от посвиста соловьего,

И от него ли-то, от покрика звериного,

То все травушки-муравы уплетаются,

Все лазоревы цветочки отсыпаются.

Темны лесушки к земле все приклоняются,

А что есть людей, то все мертвы лежат.

Прямоезжею дороженькой пятьсот есть верст,

А-й околыноей дорожкой цела тысяча".

Он спустил добра коня да-й богатырского,

Он поехал-то дорожкой прямоезжею.

Его добрый конь да богатырскии

С горы на гору стал перескакивать,

С холмы на холму стал перемахивать,

Мелки реченьки, озерка промеж ног спускал.

Подъезжает он ко речке ко Смородинке,

Да ко тою ко березе ко покляпыя,

К тому славному кресту ко Леванидову.

Засвистал-то Соловей да-й по-соловьему,

Закричал злодей-разбойник по-звериному -

Так все травушки-муравы уплеталися,

Да-й лазоревы цветочки отсыпалися,

Темны лесушки к земле все приклопялися,

Его добрый конь да богатырскии,

А он на корзни да спотыкается;

А-й как старый-от казак да Илья Муромец

Берет плеточку шелковую в белу руку,

А он бил коня а по крутым ребрам;

Говорил-то Илья да таковы слова:

"Ах ты, волчья сыть да-й травяной мешок!

Или ты идти не хошь, или нести не мошь?

Что на корзни, собака, спотыкаешься?

Не слыхал ли посвисту соловьего,

Не слыхал ли покрику звериного,

Не видал ли ты ударов богатырскиих?"

Ай-тут старыя казак да Илья Муромец,

Да берет-то он свой тугой лук разрывчатый,

Во свои берет во белы он во ручушки,

Он тетивочку шелковеньку натягивал,

А он стрелочку каленую накладывал,

То он стрелил в того Соловья-разбойника,

Ему выбил право око со косицею.

Он спустил-то Соловья да на сыру землю,

Пристегнул его ко правому ко стремечку булатному,

Он повез его по славну по чисту полю

Мимо гнездышка повез да соловьиного.

Во том гнездышке да соловьиноем

А случилось быть да и трем дочерям,

А-й трем дочерям его любимыим;

Болына дочка эта смотрит во окошечко косясчато,

Говорит она да таковы слова:

"Едет-то наш батюшка чистым полем,

А сидит-то на добром коне,

Да везет он мужичищу-деревенщину,

Да у правого стремени прикована".

Поглядела его друга дочь любимая,

Говорила-то она да таковы слова:

"Едет батюшка раздольицем чистым полем,

Да-й везет он мужичищу-деревенщину,

Да-й ко правому ко стремени прикована".

Поглядела его меньша дочь любимая,

Говорила-то она да таковы слова:

"Едет мужичища-деревенщина,

Да-й сидит мужик он на добром копе,

Да-й везет-то наш батюшка у стремени,

У булатного у стремени прикована.

Ему выбито-то право око со косицею".

Говорила-то-й она да таковы слова:

"Ай же вы, мужевья наши любимые!

Вы берите-тка рогатины звериные,

Вы бегите-тка в раздольице чисто поле,

Да вы бейте мужичищу-деревенщину".

Эти мужевья да их любимые,

Зятевья-то есть да соловьиные,

Похватали как рогатины звериные,

Да и бежали-то они да-й во чисто поле,

Ко тому ли к мужичищу-деревенщине,

Да хотят убить-то мужичищу-деревенщину.

Говорит им Соловей-разбойник Одихмантьев сын:

"Ай же зятевья мои любимые,

Побросайте-тка рогатины звериные,

Вы зовите мужика да деревенщину,

В свое гнездышко зовите соловьиное,

Да кормите его ествушкой сахарною,

Да вы пойте его питьецом медвяныим,

Да-й дарите ему дары драгоценные".

Эти зятевья да соловьиные

Побросали-то рогатины звериные

А-й зовут-то мужика да-й деревенщину

Во то гнездышко да соловьиное.

Да-й мужик-от деревенщина не слушатся,

А он едет-то по славному чисту полю

Прямоезжею дорожкой в стольный Киев-град.