Героическая тема в русском фольклоре - [215]

Ты послушай, да я тебе ведь отец крестный ведь,

Я грамоте тебя учил, на добрые дела наставлял.

(Григ. I, 39)

Однако доброта старика — мнимая и напускная, и Василий это понимает.

Когда ты меня учил, то тогда деньги брал.

(Аст. 14)

К этим словам Василий прибавляет ругательство, которое певец не пропел, а произнес, как бы сам ругаясь от имени Василия Буслаевича.

Обычно старик исполнен злобы, презрения и ненависти. Его ведут князья (Рыбн. 158), за ним следует целая толпа (Рыбн. 17). Он идет, чтобы наказать Василия Буслаевича, и в некоторых случаях делает попытку его убить. Уговоры и укоры старика полны непристойных ругательств, злобы и презрения к Василию Буслаевичу. Он хочет с ним «похристосоваться», т. е. вместо поцелуя его ударить.

Молодой куренок не прокуркивай,

И малый щененок не пролайкивай,

Где е у меня е любезный хрестницек,

Василей сын Буслаевиц

И надо мне с ним похристовкаться.

(Милл. 93)

А стой, Васька, не попархивай,

Молодой глуздырь, не полетывай!

(К. Д. 10)

Молодой бобзун, не попархивай,

Да ты же у меня во ученье был.

(Милл. 14)

Старик укоряет Василия его молодостью (щененок, куренок, глуздырь, бобзун). Соответственно Василий в своих репликах издевается над его старостью.

Тебя чорт-от несет, да крестный ты мой батюшка,

Водяной тебя несет, да все не во время.

(Марк. 52)

На непристойные ругательства старика он отвечает:

Не корись ты, старая шлея бросовая,

Не корись ты, корзина дертюжная,

Дертюжная корзина, вековалая!

(Кир. V, 3)

Василий принимает вызов старика и со всего размаху ударяет тележной осью по колоколу.

Сколько я тебя крестным ни называл,

На веку ты мне яичка не давывал;

Теперь мы с тобой похристосуемся:

Вот тебе красно яичко — Христос воскрес!

(Кир. V, 8)

Чаще встречается такая реплика Василия на уговоры старика:

Ай же ты, крестовый мой батюшка!

Не дано тебе у меня о Христове дни,

А дам тебе яичко о Петрове дни.

(Рыбн. 17)

От удара иногда колокол разбивается вдребезги. Иногда же старец выдерживает удар, но когда Василий заглядывает под колокол, он обнаруживает, что у старца от удара из орбит выскочили глаза.[161]

В одной записи глаза падают в Волхов и «плывут, как голуби». Удар обычно убивает старца наповал.

И ударил своим вязиком черленыим

По Софеину большому колоколу,

И убил старчища Андронища,

Своего крестового батюшка.

(Рыбн. 64)

В одном случае Василий спихивает старца в Волхов; он идет вслед за ним под мост.

Там уж дядьки и живого нет,

Задавило его языком колокольниим.

(Рыбн. 72)

Озлобление Василия так велико, что, покончив с своим крестным отцом, он издевается над его телом.

Еще сердце в нем не уходилося,

Еще грает над телом Васька Буслаев сын,

— Лежи ты здесь, сучище облезлое,

— Вот тебе яичко — Христос воскрес!

(Кир. V, 3)

Ясно, что встреча этих двух новгородцев знаменует встречу двух мировоззрений, двух укладов жизни. Белинский был прав, когда писал: «Этот старец-пилигримище есть поэтическая апофеоза Новгорода, поэтический символ его государственности». Борясь с ним не на жизнь, а на смерть, Василий Буслаевич вступает в борьбу со всей той системой, которая делит новгородцев на богатых гостей, князей и бояр, с одной стороны, и «черных людей», людей труда, из которых состоит его дружина, — с другой. Это показывает, что идея «господина великого Новгорода» в народном сознании давно поколеблена и уничтожена. Не Иван III и не Иван IV разбивают Софийский колокол, знамя новгородской «вольности»; в народной песне его уничтожает новгородец во главе ремесленных людей.

Хотя в основном действие былины не связано с московско-новгородскими отношениями, эти отношения здесь все же просвечивают в восприятии народных низов.

В основном же борьба в этой былине идет не против Москвы, а против своих же новгородских и общерусских сильных людей. Что воплощением всей этой системы сделано лицо духовного звания — отнюдь не случайно. В старце можно узнать черты древнего новгородского «владыки», т. е. архиепископа. Храм Софии обладал огромными земельными угодьями и денежными средствами. Новгородский архиепископ был одним из первых лиц республики. Он председательствовал в высшем суде, вел сношения с иностранными государствами, был посредником между Новгородом и немецким купечеством. Возглавляя Церковь, «владыка» фактически мог держать в своих руках вече. Отсюда понятна та народная ненависть, которая окружает в былине «владыку». Недаром в некоторых случаях Василий Буслаевич, убив старца, продолжает бой уже не мечом и копьем, а колокольным языком.

Так бой кончается полной победой Василия. Убив старика, он продолжает разрушать боярские и купеческие каменные хоромы.

И напустился тут Василий на домы на каменные.

(Рыбн. 169)

Видя, что Василий Буслаевич разоряет дома, видя его полную победу, новгородские правители, «воевода» или «старшина», прибегают к последнему средству, чтобы унять его: они обращаются за помощью к его матери.

Мы уже знаем, что для русских богатырей мать — наиболее высокий, наиболее святой авторитет. Амелфа Тимофеевна уже однажды пыталась спасти своего сына от боя, но, как мы видели, это ей не удалось. Никакие железные решетки не могли его удержать.

Теперь она надеется не на решетки, а на свой материнский авторитет. С величайшей осторожностью, чтобы не попасть под его удар, она подходит к нему сзади и трогает его за плечо. Про нее поется, что она «пала к нему на плечо на могучее». Она уговаривает его «унять», «укрепить» свое сердце, «уходить» свои могучие плечи.