Героическая борьба русского народа за независимость (XIII век) - [65]

Другой князь — Ярослав Ярославич тверской и переяславский также был вынужден бежать из своего княжества. Он сделал попытку поднять против великокняжеской власти Новгородскую и Псковскую феодальные республики. В 1253 г. Ярослав был принят на княжеский стол во Псков, а в 1255 г. его пригласило к себе в качестве князя также и новгородское боярство. Сына же князя Александра «выгнаша вон»[441]. Владимирскому князю пришлось с оружием в руках принуждать новгородских и псковских бояр следовать новому политическому курсу. Эти события означали новый шаг к установлению определённых отношений между русскими феодальными республиками и Золотой ордой.

Александр Ярославич занял Торжок и двинулся на Новгород «со многыми полкы» и отрядом новоторжцев. Ярослав Ярославич бежал из Новгорода. В Новгороде, отстаивая городские «вольности», поднялась беднота: «меньшие» решили, говорит летописец, «…стати всем, любо живот, любо смерть за правду новгородьскую, за свою отчину»[442], но при этом «меньшие» выступали обособленно от бояр и собирали своё вече у церкви Николы, а не на Ярославлем дворе. Посадник и тысяцкий были смещены в соответствии с требованием восставших.

Между тем городская знать («вятшие» люди), напуганная движением бедноты, заколебалась. Она устроила «с[о]вет зол, како побе[ди]ти меншии, а князя вовести на своей воли»[443]. На передний план вновь выступили бояре, — сторонники Александра. Эта группа бояр подготавливала возвращение князя в Новгород.

Княжеские войска подступали к Новгороду. Его посол сообщил вечу, что князь требует выдачи нового посадника, грозя идти на город ратью. Двинув войска, Александр Ярославич три дня стоял под городом. За это время близкое ему боярство устранило от власти посадника и «поиде князь в город»; восстание было подавлено.

Итак, князь Александр вновь подчинил интересы правительств феодальных республик интересам великокняжеской государственной политики. В то же время он вооружённой силой решительно подавлял антифеодальные народные выступления. Расплата за боярскую крамолу всею тяжестью легла на простой народ. Посадником сделался княжеский ставленник, на княжеский стой возвратился сын Александра Василий.

Важно отметить, что Новгородско-Псковская земля избежала опустошительных набегов монгольских ратей. Гораздо больше пострадал простой народ во Владимиро-Суздальской земле от неврюевой рати, так как татаро-монгольские военные силы, шедшие против князей Андрея и Ярослава Ярославичей, «россунушася по земли… и людий бещисла [в плен] поведоша, да конь и скота, и много зла створше отъидоша»[444].

Хан Батый отправил 60-тысячное войско воеводы Куремсы и против союзника князя Андрея, галицко-волынского князя Даниила Романовича. Но войска галицко-волынского князя отбили наступление воеводы.

Владимиро-новгородский князь Александр Ярославич, ведя внешнюю политику, соответствовавшую интересам объединения Руси, сумел, опираясь на широкие слои служилых бояр и дворян, объединить в своих руках всю Северо-восточную и Северо-западную Русь. Эта политика князя Александра оказалась настолько дальновидной, что впоследствии в новых, более благоприятных для великокняжеской власти условиях она надолго легла в основу действий Ивана Калиты и его преемников на московском столе.

Но если умелая политика Александра Ярославича позволила ему успешно решить внутриполитическую проблему междукняжеских отношений и значительно упрочить великокняжескую власть в стране, то международные задачи ещё ждали своего разрешения.

Папская курия не прекращала своих происков и, узнав о том, что титул великого хана перешёл к Менгке, предприняла очередной манёвр. В 1252 г. папа и его союзник, французский король Людовик IX, отправили в Золотую орду и в Монголию новое посольство во главе с Вильгельмом де Рубруквисом. Король предлагал Батыю и Менгке военный союз против тюрок-сельджуков и Никейской империи, предлагал принять католичество и оставить Рубруквиса в качестве постоянного дипломатического представителя курии в Сарае. Это было новое предложение о военном союзе татаро-монгольских правителей с крупнейшими державами Западной Европы, союзе, который таил в себе угрозу Руси. Однако происки западных правителей не встретили сочувствия у «кибитных политиков». Немалую роль в решении этого вопроса, видимо, сыграли русские дипломаты, находившиеся в Сарае. Татаро-монгольская знать решила, что нецелесообразно накануне проведения переписи на Руси посягать на экономические и политические позиции русских духовных феодалов.

Отклонив домогательства папской курии, татаро-монгольские правители, конечно, имели в виду прежде всего те выгоды, которые они могли бы получить от русских духовных феодалов при установлении своего господства над Русью, в чём и не ошиблись, так как часть церковников «верой и правдой» служила поработителям своей Родины, призывая народ к смирению.

В конце 50-х годов XIII в. татаро-монгольские правители решили ввести на Руси ту организацию властвования, которую они устанавливали во всех покорённых ими землях. В 1257 г. великий хан отправил на Русь своего родственника Китата с полномочиями проводить перепись, собирать дань и доставлять её ко двору, а также с правом производить набор войск из местного населения. «Тое же зимы, — сказано во владимирской летописи, — приехаша численици, исщетоша всю землю Сужальскую и Рязаньскую и Мюромьскую и ставиша десятники и сотники и тысящники и темники, и идоша в Ворду»