Герои, творцы и хранители японской старины - [51]

Именно учености Сугавара обязаны и повышением своего статуса. Уже в начале IX в Сугавара Киёкими, страдавшему старческой немощью, было позволено на воловьей упряжке въехать прямо в сад императорского дворца честь, о которой не могли и помыслить члены бывшего рода Хадзи, не поднимавшиеся, как правило, выше 5-го придворного ранга. Киёкими же дослужился до третьего.

В начале IX в дед Митидзанэ организовал частную школу конфуцианских штудий, а его отец — Корэёси — стал главой школы чиновников (дайгаку) в столице "мира и спокойствия" — Хэйане. Овладение китайским литературным языком и знание памятников китайской словесности являлось важным условием социализации японских аристократов и чиновников, хотя мало кто из них имел случай хотя бы услышать речь китайца — непосредственные контакты с континентом шли на убыль.

Дети в семье Сугавара приобщались к культуре с самого детства. И когда Корэёси попросил своего приятеля Симада Тадаоми проверить способности своего одиннадцатилетнего сына, тот велел мальчику сочинить стихотворение на китайском языке. Митидзанэ немедленно представил экспромт, воспевающий красоту сливы, мысленно увиденной им ночью:

Блеск снега,

Чистота луны,

Сиянье звезд

Слились в цветенье сливы.

О золото

Чудесной ночи

И аромат цветов,

Устилающих сад.

С тех пор Митидзанэ для продвижения по служебной лестнице приходилось держать немало экзаменов. Уже в возрасте 26 лет он прошел через самый сложный — сочинение. За полтора столетия — с конца VIII до 30-е годы X в это удалось лишь 65 ученым. От них прежде всего требовалось дословное знание китайских источников. И хотя по традиции мы называем этих людей «учеными», к ним более всего подходит определение «знатоки».

Умение составить прошение или деловой документ, уснастив их историческими аллюзиями и по возможности пышными цитатами из китайской классической литературы, высоко ценилось в то время. И к четырнадцатилетнему Митидзанэ, поступившему на придворную службу сразу после обряда посвящения в мужчины, часто обращались с подобными просьбами. В числе клиентов Митидзанэ побывали самые высокопоставленные чиновники, включая министров.

Академическая карьера Митидзанэ была блистательной — в тридцать два года он получил должность "советника по словесности", которую имели право носить не более двух выдающихся знатоков одновременно. Он написал предисловие к официальной исторической хронике "Монтоку тэнно дзицуроку" ("Истинные записи о правлении императора Монтоку"), составленной его отцом вместе с Фудзивара Мотоцунэ Митидзанэ преподавал также в столичной Школе чиновников.

В Школе чиновников изучались как основы китайской философии, так и китайские исторические сочинения. Следует отметить, что большинство учеников предпочитали именно историю. В этом нашел отражение весьма рано сформировавшийся прагматический образ мышления японцев, не слишком склонных к абстрактным рассуждениям. Последующее культурное развитие нации, как нам представляется, полностью подтверждает этот тезис — Япония вырастила очень немного «чистых» философов.

Институт «дайгаку» был заимствован из Китая, но за морем он утерял важные социальные функции. В Китае существовала система конкурсов на занятие чиновничьих должностей, и при всех существующих общественных ограничениях она все же создавала определенные возможности для прилива свежих сил в бюрократическую элиту. Японские юноши, окончившие Школу чиновников, тоже подвергались конкурсным испытаниям, но их результаты не имели решающего влияния на последующую карьеру вчерашних учеников: высшие должности распределялись приватным образом между представителями немногих аристократических родов. Самым могущественным из них был род Фудзивара. Настолько могущественным, что некоторые японские ученые определяют время с середины IX по конец XII в. как "период Фудзивара".

Историческим основателем этого рода является Каматари (614–689) именно он выделился из консервативно настроенного рода синтоистских жрецов Накатоми и стал одним из основных вдохновителей "реформы Тайка" ("великие перемены"), начавших осуществляться в 645 г. (перевод "манифеста Тайка" см. [Попов, 1984, с. 52–77]) и имевших целью превратить полуварварскую Японию в цивилизованное государство наподобие китайского. С тех пор представители северной ветви Фудзивара почти неизменно занимали ведущие должности при Дворе, все более оттесняя другие аристократические роды на второй план. Браки между престолонаследниками и женщинами Фудзивара стали делом обычным. А в 858 г. Фудзивара Ёсифуса (804–872) удалось добиться еще большего. Он не только возвел на престол своего восьмилетнего внука Сэйва, но и был назначен на пост регента, который до этого занимался исключительно представителями царского дома.

В своем окончательном виде политическое доминирование Фудзивара выглядело так. Глава северной ветви Фудзивара является регентом (сэссё) малолетнего императора, который приходится ему внуком или племянником (до "революции Мэйдзи" 1867 г. в Японии не существовало строгого порядка наследования: преемник избирался из достаточно многочисленного круга возможных кандидатов). После того как император достигал совершеннолетия, регент становился канцлером (кампаку) — высшим чиновником бюрократической иерархии. Для того чтобы император не успел обрести самостоятельность, было заведено, что он отрекается от престола и постригается в монахи достаточно рано.