Герои Таганрога - [24]

— Вот и я Кольке про то же толкую. А он за нее головой ручается. Когда о ней говорит, аж глаза горят.

— Влюблен, что ли?

— Видимо, так. Они в этом году десятилетку вместе окончили. Из одного класса.

— Ну, а еще что ты сделал?

Пазон снова потер раненую ногу.

— Да вот бегаю помаленьку, — таинственно усмехнулся он.

— Куда же это ты бегаешь?

Пазон встал, отодвинул стол, стоящий посередине, приподнял две половицы и поманил Николая пальцем:

— Вот полюбуйтесь.

Под половицами были спрятаны два пистолета, гранаты, несколько брикетов тола, кучка патронов, автомат с круглым диском.

— Да у тебя тут целый арсенал! — поразился Николай.

— На днях две гранаты стянул из немецкой машины, — скромно улыбнулся Пазон. — Пришлось пробежаться. В другой раз восемь толовых шашек из грузовика утащил. Тоже не шагом потом шел...

— А мать знает? — спросил Николай.

— Она мне сама пистолет раздобыла. Говорит, нашла. Она у меня смелая... Партизанкой хочет быть. Вся в меня... — засмеялся Пазон.

— Ну, ты молодец! — похвалил его Николай.

Пазон гордо поднял голову. В черных глазах его сквозила задорная решимость.

— То ли еще будет, Николай Григорьевич! Мы с Колькой тут одну операцию грандиозную на днях проведем. Почище комендатуры рванет...

— Постой, постой! А комендатуру случайно не вы на воздух подняли?

— Вот то-то и оно, что не мы. Другие работают, а мы только собираемся. А насчет комендатуры вы зря, Николай Григорьевич, спрашиваете. Уж кто-кто, а вы-то знаете авторов этого взрыва.

Морозов хотел было искренне удивиться, хотел объяснить, что действительно не знает тех, кто совершил эту диверсию, но, подумав, многозначительно улыбнулся и сказал:

— Конечно, наши группы не сидят без дела. Но назвать, кто именно, не имею права, — он развел руками. — А вы что задумали? Об этом ты мне должен рассказать подробно. Без моего разрешения, вернее, без разрешения центра, действовать запрещено.

Пазон прикрыл половицы, поставил на место стол и подсел к Николаю.

Он рассказал ему, что они вдвоем с Кузнецовым решили взорвать в порту склад с боеприпасами. Всю операцию они продумали абсолютно детально. Когда Николай ознакомится с нею, то не сможет ничего возразить: они с Колькой ломали голову над каждой мелочью.

Пазон с надеждой смотрел на Николая и ждал ответа. Николай молчал. Он задумался о реальности предложенного плана. Не слишком ли это рискованно для первого раза? Сумеют ли эти двое, из которых одному не исполнилось и семнадцати, а второму — Пазону — едва перевалило за двадцать, осуществить столь смелую диверсию. Имеет ли он право рисковать этими ребятами и успехом такого важного дела?

— Ну так что ж, Николай Григорьевич? — нетерпеливо прервал его мысли Пазон. — Все продумано до мелочей. Вот посмотрите...

Пазон достал из кармана помятую тетрадь, раскрыл последнюю страницу и начал рисовать на внутренней стороне обложки план расположения склада. Пока он выводил неровные линии, Морозов успел прочесть две фразы из текста, написанного на последней странице ровным, установившимся почерком.

— Можно посмотреть, что у тебя здесь нацарапано?

— Это Колькино школьное сочинение. Тут про Коммунистическую партию есть. Его мать боится. Велела уничтожить. А мне жалко, — смущенно объяснил Пазон.

— Ну-ка, дай я прочту, — Морозов протянул руку к тетради. Он не листал других страниц, только последняя заинтересовала его.

«Пройдут годы, они вихрем промчатся над великой моей страной, пронесут нас, быть может, по последним страшным войнам, через величайшие научные открытия и достижения, небывалые стройки и прекраснейшие победы; принесут вперед, к высшей правде, к высшему счастью, к высшей победе человечества...»

— Он сам придумал или выписал откуда-нибудь? — спросил Морозов, возвращая тетрадь.

— Сам... На выпускном экзамене сочинение писал, — еще больше смущаясь, пояснил Пазон. — «Отлично» ему поставили...

— Молодец! Он у нас будет писать воззвания и листовки. Передашь ему. Это мое задание.

— Он сочинит, — сказал Пазон. — Это он может.

— Ну, а теперь докладывай, как склад взрывать собираетесь.

Увлеченно, поминутно тыкая карандашом в нарисованный план, Пазон начал объяснять Морозову, где хранятся боеприпасы, где прохаживается немецкий солдат, откуда легче напасть на него сразу же после смены часовых. Во время его рассказа Морозов мысленно старался представить, как двое парней бесшумно перелезут через забор, с ножом набросятся сзади на часового, а потом, уложив в штабеля снарядов брикетики тола, подожгут запальный бикфордов шнур.

— Придумано смело. И, по-моему, много шансов на успех.

— А мы без шансов, мы наверняка, — сказал Пазон. — Колька головой ручается, что все будет в порядке.

— Не ценит твой Колька свою голову, — сказал Морозов. — За Нонну Трофимову — головой, за взрыв — головой. Голова, ведь она человеку на всю жизнь одна выделена. Ее поберечь надо. Так и передай своему другу... И вообще вижу я — горячий он у тебя. Воспитывать его надо. Вот ты за это и возьмись.

И Николай строго посмотрел на Пазона.

— Есть воспитывать, — весело сказал тот.

— Городской подпольный комитет комсомола назначил тебя командиром подпольной молодежной группы, — сказал Николай. — Это приказ. Ясно?