Герои Смуты - [2]
Исторические герои все-таки не полностью представляют свою эпоху, ведь у истории есть и «частное измерение». Личное и историческое время обычно расходятся друг с другом, люди не успевают за переменами. Тем же, кто лучше других успел выразить свое время, а то и опередить его, надо еще выдержать испытание повседневностью. Приспособиться к ней бывает сложнее, чем совершить иной подвиг.
Выбрав для своего рассказа эпоху первого «междуцарствия» — три года, на которые пришелся пик политических потрясений: с 7119-го от Сотворения мира (или 1610/11 года по принятой ныне эре от Рождества Христова) по 7121-й (1612/13), — мы в первую очередь обратимся к героям освободительного движения: воеводам Первого ополчения Прокофию Петровичу Ляпунову, Ивану Мартыновичу Заруцкому и князю Дмитрию Тимофеевичу Трубецкому, а также к организаторам следующего по времени нижегородского ополчения Кузьме Минину и князю Дмитрию Михайловичу Пожарскому. Но не упустим из виду и имена других, отчасти подзабытых исторических героев, без которых невозможно представить то время: Ивана Сусанина, казанского дьяка Никанора Шульгина, членов «Совета всея земли» — первого «Временного правительства» в истории России. Рассказ об этих людях помогает понять самую кульминационную эпоху Смуты, связанную с наивысшим напряжением народных сил и созданием земских ополчений.
В освободительном движении, наряду с избавлением Кремля от власти весьма немногочисленного иноземного гарнизона, решалась также задача царского избрания. В течение семи лет после появления самозваного царевича Дмитрия и смерти Бориса Годунова в стране не было согласия по поводу того, кто должен царствовать. Все эти годы шла междоусобная, гражданская война, пока в 1613 году не был наречен на царский престол шестнадцатилетний юноша Михаил Романов и не началась история новой династии. Важно рассказать о биографиях разных «героев Смуты»: тех, кто первым начинал дело земских ополчений, кто выступил в союзе с земскими силами, поддержал или, наоборот, не принял патриотический почин, и, наконец, тех, кто в итоге составил правительство «Совета всея земли» и находился на земском соборе, избравшем на царство Михаила Романова. Увидеть высоко оцененные потомками организаторские и полководческие дарования Минина и Пожарского можно, прежде всего, взглянув на исторический контекст, в котором они проявились. Не только одни вожди нижегородского движения открыли и завершили короткую эпоху «междуцарствия»; это была работа целого поколения, навсегда изменившего страну.
Люди времен Смуты — ее герои и изгои, те, кто не молчал и действовал, и те, кто только «угадывал», что будет дальше, — все они на столетия вперед определили путь, по которому пошло развитие Русского государства.
Год 7119-й.
«МЕЖДУЦАРСТВИЕ»
БОЯРЕ МОСКОВСКОГО ГОСУДАРСТВА
ПРОКОФИЙ ЛЯПУНОВ
Тем, кто видел старый фильм «Минин и Пожарский», должен быть памятен персонаж рязанского воеводы Ляпунова — тяжелая фигура воина на коне, окладистая, мужицкая борода, про которую в исторических романах обычно пишут: «черная как смоль». Раненый Пожарский, которого увозят из Москвы после страшного мартовского пожара 1611 года и боев в столице, виноватый разговор с ним воеводы Ляпунова и упрек, брошенный ополченцам: «Опоздали!» Вся эта картина — не больше, чем кинематографический вымысел, хотя бы потому, что такая встреча не могла случиться. Раненого Пожарского увозили из Москвы в суздальскую вотчину по одной дороге на северо-восток, через Троицесергиев монастырь, а ополчение Ляпунова двигалось по другой — со стороны Коломны… Но это детали, которые интересны прежде всего историкам. Идея же общего союза Пожарского и Ляпунова, пожалуй, схвачена верно: восстание в Москве 19 марта 1611 года и поход Первого земского ополчения действительно связаны между собой.
В годы Смуты судьба не раз сталкивала стольника князя Дмитрия Михайловича Пожарского с рязанским воеводой, думным дворянином Прокофием Ляпуновым. Умеренный и даже в чем-то консервативный князь Пожарский, никогда не метавшийся в своих политических предпочтениях, вряд ли мог благосклонно относиться к Ляпунову, чьи безудержные порывы иногда повергали в шок современников. Ляпунов, вторгаясь в политические дела, каждый раз увлекался всерьез, для него они становились вопросом жизни и смерти. Вспомним, что происходило с рязанским дворянином в Смуту: сначала Прокофий Ляпунов участвовал в мятеже против Годуновых, потом вступил в союз с Иваном Болотниковым. В решительный момент бросил повстанцев, пришедших в Москву с именем самозваного царя для свержения царя законного — Василия Шуйского. Впрочем, царь Василий Иванович, происходивший из суздальских князей-Рюриковичей, сам оказался у власти в результате переворота, но это другая история. Как писали о царе Шуйском в Хронографе 1617 года: «Возведен бысть в царский дом, и никим же от вельмож не пререкован, ни от прочего народа умолен, и устройся Россия вся в двоемыслие: ови убо любяще его, овии же ненавидяще»
