Герои не нашего времени. Харламов, Тарасов, Яшин, Бесков в рассказах родных, друзей и учеников - [3]

Мне рассказывали историю, как уже через несколько лет после отстранения Тарасова от работы, когда сборная СССР валилась, его почему-то вызвали в ЦК комсомола обсудить, что происходит. Он пришел с большой толстой папкой. Все думали, что это доклад, а Анатолий Владимирович начал одну за другой вынимать справки: то у него больное, это — тоже больное. Разложил их, произнес одно слово: «Поняли?» — и ушел.

Мне это напомнило, как Георгия Жукова вызвали туда же, в ЦК ВЛКСМ, и потребовали вставить в его книгу главу о Брежневе. При этом больше всего боялись, что он опубликует ее на Западе. Он выслушал и как гаркнет: «Встать! Перед вами маршал Победы! Будете печатать только то, что я сказал!» При всей суровости тогдашней системы этим мощным людям нельзя было что-то навязать.

Мне кажется, что Тарасов был человеком без кожи. При всей внешней силе, жесткости, иногда чудаковатости у него был всегда оголен нерв. Один молодой артист спросил меня, как играть Раскольникова. Я ответил: «Содрать с себя кожу и вместо нее надеть суконную шинель без подкладки». Вот так же, мне кажется, ощущал себя и Тарасов. Он, как никто, чувствовал пульс игры и жизни.

* * *

Обычно о книге, которая понравилась, произносят глагол «проглотил». А я вот читал ее вдумчиво, постепенно. При этом — с огромной горечью размышляя, почему большинство великих людей нашего спорта заканчивают свои жизни трагически рано, а иногда — и рано, и трагически. Можно насчитать единицы, дожившие до счастливой старости.

Более того, из прочитанного я делаю вывод, что даже Константин Бесков, который жил долго и сделал очень много, ушел с чувством неудовлетворенности от того, что ему многого не позволили довести до конца. Не говоря уже о Льве Яшине, который ушел в 60.

Яшин — это трагическая судьба гениального человека. Вратарская профессия для меня вообще представляется мистической. Владислав Третьяк в одном интервью сказал о каком-то важном матче: «Вышел на разминку, чувствую — не ловлю». Я прочитал — и понял, что это ощущение, «ловлю — не ловлю», все равно что наше артистическое вдохновение.

Да, мы должны им управлять, и моя обязанность — в 19.00 выйти и заставить публику заплакать или засмеяться. А вратари так же должны выходить на поле, чтобы ловить мячи.

Но, как пелось в чудесном фильме «Вратарь» по «Вратарю республики» Льва Кассиля: «Ты представь, что за тобою полоса пограничная идет!» Это особое ощущение. Ты — последний. Надеются только на тебя. Ты стоишь спиной к бездне. Яшин как-то удивительно весело, легко рассказывал о своих первых неудачах — как пропустил от чужого вратаря через все поле, как во втором матче за основу «Динамо» сыграл неудачно и еще надолго вернулся в дубль. Но он был гений, и Господь дал ему место и время, чтобы эту свою гениальность проявить.

В начале 1960-х только появилось телевидение, и я никогда не забуду, как почти в 18 лет смотрел репортаж из Лондона по маленькому черно-белому телевизору. Как Яшин фантастически стоял за сборную мира! На кону был только престиж. А нам казалось, что он играет за всю страну. И это была особая гордость, что наш парень не позволяет лучшим британским звездам себя пробить.

Яшин заслуживал совсем другой участи после окончания карьеры голкипера. И хорошо, что в книге этой тяжелой, но важной теме уделено немало строк.

* * *

Глава о Бескове представляет для меня особую ценность. Потому что о нем откровенно говорит множество людей, его окружавших, с одной стороны, любивших, а с другой — конфликтовавших с ним. И эти рассказы заставляют многое понять.

Как-то раз я сказал Константину Ивановичу, хоть он уже не работал в «Динамо»: «Ваша молодежь хорошо сыграла!» Он ответил: «Да они все мои!» И это сразу очертило масштаб человека, который работал и в «Динамо», и в «Спартаке», и в «Торпедо», и в ЦСКА, и в «Локомотиве». И, конечно, в сборной.

Мой друг Юрий Семин признался, что погорячился, уйдя от Бескова из «Динамо», когда его не поставили на четвертьфинал Кубка кубков с «Црвеной звездой». Конечно, погорячился. Но сколько он успел почерпнуть у него как тренер! Всевышний дал Семину дар впитывать. Не копировать, а именно впитывать и здорово внутри себя перерабатывать. Недаром жена Бескова Валерия Николаевна среди учеников Константина Ивановича выделяла именно Юру.

* * *

Эта книга — не только о самих героях, но и о том, как все мы жили. Она расширяет представление читателя о времени и о спорте в нем.

Из нее мы можем понять, насколько двойственной была ситуация даже у лучших наших спортсменов, с какими бы честью и достоинством они ни выполняли свою миссию.

Де-факто они были профессиональными спортсменами, выигрывали Олимпиады, чемпионаты мира и Европы, приносили славу стране. Но де-юре при этом кто-то из них считался слесарем, кто-то служил офицером. Профессии «спортсмен» в Советском Союзе официально не существовало — и это самым прямым образом отражалось на том, как ее представители жили, когда заканчивали карьеру.

Пока они радовали и развлекали людей — были нужны, но зарабатывали лишь на то, чтобы хватало на здесь и сейчас, о больших накоплениях не могло быть и речи. Как только «выходили в тираж» — о них тут же забывали, и очень многие заканчивали жизнь инвалидами, в забвении и нищете.