Героев выбирает небо... - [45]

— Как же? — Фыркнул Никитин и сплюнул на пол. Игнат Петрович не обратил на него внимания.

— Тогда нужно это выяснить. Иначе боюсь, трагедия может повториться. И в следующий раз, могут быть жертвы. — Подытожил управляющий.

— Сделаем. — Сказал пожарный и удалился. Затем Игнат Петрович взял под локоть Никитина и отвел его в сторону. У них начался какой-то разговор. Говорили они тихо, но судя по жестам и мимике Никитина, он явно был не доволен выводами пожарного, что мы не устраивали пожар, а наоборот спасли ситуацию. После короткого, но эмоционального разговора, Игнат Петрович подошёл к нам, высказал Петру благодарность за бдительность и пообещал выплатить премию. Никитин с недовольной миной ушёл к себе. Затем отправил его сдавать смену и идти отдыхать. Пётр не скрывая восторг, чуть не вприпрыжку удалился, а управляющий явно собирался поговорить со мной.

— Камиль, хочу тебе выразить личную благодарность и извиниться за Игоря Николаевича. Он хоть и бывает сильно резким в отношении к подчинённым, но работу он свою тоже знает, и нюх у него на провокации и спекуляции, отменный. Я ему верю, когда у него возникают подозрения. Нет, ты не подумай, в то, что вы с Петром как-то замешаны, я точно не верю. Но возможно, кто-то работающий на фабрике в этом замешен. Это не лишено логики. Как думаешь?

— Спасибо за доверие, я сделал то, что должен был. Тем более это в моих интересах, мне еще тут поработать хочется, нравиться мне здесь. А с Игорем Николаевичем у меня особо проблем не возникает, просто не люблю необоснованных обвинений. На счет ваших подозрений, мне, нечего сказать. Я тут человек новый и мало с кем общаюсь, особенно вне рабочее время. Разве только с Василием, да и все.

— Ну, ладно. Тебе кстати тоже премия полагается и благодарность лично от меня. — Он пожал мне руку и отправился в свой кабинет. А я покрутил папиросу в руках и закурил.

Глава 7

Выходные были изрядно испорчены событиями, связанными с пожаром. Мне, и Петру тоже, приходилось приезжать на допросы в полицию и комендатуру. Если комендатура занималась происшествиями, связанными с преступлениями совершенными племенами Тыман, Дауа и тому подобным, то есть, выполняли, по сути, работу разведки и контрразведки, то полиция, которая была тут военной и могла быть мобилизована на случаи столкновений с племенами, все же занималась внутренними преступлениями. Но в данном случае фабрика являлась не только коммерческим объектом, но и военно-стратегическим, поэтому приходилось сотрудничать со всеми подразделениями, и иногда даже по несколько раз. Версия, которую мы излагали неоднократно, как вместе с Петром, так и по отдельности, была не сильно искажена неправдой, поэтому даже Петр после нескольких повторений, уже не путался в показаниях, как это был в первый раз сразу после пожара. От работы на время следствия меня тоже никто не освобождал, так что приходилось ездить к военным полицейским и в комендатуру после рабочего дня. Я был заинтересован в результатах расследования потому, что все-таки испытывал вину за произошедшее. Понятно, что напрямую, моей вины здесь не было, но события той ночи, все же оставили в памяти отпечаток того, что я, возможно, все-таки в чем-то виноват.

Пройти мимо такого охранника как Петр, не составляло труда, особенно если знать о рождении у него ребенка и специально выбрать его смену для поджога, но знать о моём присутствии на фабрике не мог никто. Поэтому подозрения Игната Петровича, о причастности кого-то из «своих», мне не казались, слишком надуманными. Но как поджигателям удалось все провернуть, даже не находясь на территории фабрики? Пожарный инспектор, четко сказал, что это был поджог. Оставалось понять, с какой целью он был осуществлен и кем именно, но, не имея представления о местных реалиях, ответить сам себе я не мог. Поэтому успокоился тем, что вряд ли чем-нибудь еще могу помочь в этом деле. Вот и оставалось гадать и ждать возможных результатов.

За всей этой суетой пролетела вся рабочая неделя, к силовикам меня вызывали последний раз в четверг и сказали, что вероятно в последний раз, если не появится новая информация о поджоге. Я даже заходил к пожарным, пытаясь узнать подробности, но они мне сказали, что эта информация засекречена и я остался, ни с чем. А к концу недели мне это уже и самому все надоело, и я постарался абстрагироваться от этой проблемы. С Васькой я не общался все это время. Это была одна из тех недель, когда наши смены не пересекались по службе. Но к пятнице мы по традиции решили собраться где-то и отметить мою премию, которую Игнат Петрович торжественно вручил нам с Петром после смены. Так и договорились пойти и организовать все это дело.

Конец рабочего дня всегда встречаешь в приподнятом настроении. Даже, если ты любишь свою работу, (что очень редко встречается в жизни) к завершению смены тебе приятно осознать, что ты отлично поработал, выполнил норму, а быть может, сделал работу немного наперед. А в пятничный рабочий день, который уже закончился, ты даже не спешишь поскорее уйти с работы, потому что понимаешь, что впереди тебя ждут выходные, и ты сможешь уделить немного времени себе. Вот так и я сейчас шел по коридору цеха из душевой, которая здесь к счастью была, с благоговейным лицом, в предвкушении не только выходных, но и премии за спасение цеха от пожара. Я уже был переодет в легкие темно-серые штаны из парусины и тонкую черную рубашку. На боку болталась кобура с фортом-12, а в кармане полязгивали два сменных магазина. Я поднялся на второй этаж, где находились кабинеты или офисы, как их называли в моё время (хотя ничего общего). Это были комнаты, в которых обычные выкрашенные стены смотрели на тебя, без претензий на роскошь. В кабинетах простая, деревянная мебель, никакого шика или даже комфорта. И кабинет бухгалтера не сильно — то и отличался от кабинетов заместителя управляющего или даже самого директора. Я свернул в один из коридорчиков, который вел в конце своего пути к двери шефа и только собрался постучать, как дверь передо мной распахнулась, и я чуть лбом не протаранил очень привлекательную особу женского пола.