Героев не убивают - [26]

Горчаков и сам склонялся к тому, что они правы. Вряд ли киллер выбрал бы такое странное место для исполнения заказа на убийство Асатуряна, учитывая, что Осетрина ездил без охраны, секрета из места своего жительства не делал и активно посещал все модные злачные места Питера. Девушка его тоже вряд ли была целью киллера, поскольку ни от кого Осетрина ее не отбивал, и вообще он предпочитал иметь дело не со стриптизершами, а с невинными, насколько это возможно, созданиями.

Все это я вспоминала уже в самолете, закрыв глаза и пытаясь осознать, что я неделю не появлюсь в родной прокуратуре, что я на целых семь дней лечу в Англию, общаться с зарубежными коллегами, вдыхать воздух одного из лучших британских университетов. Какое счастье, что я вообще успела на самолет! А ведь могла и не успеть, поскольку со своей частью осмотра провозилась до четырех утра. В четыре Горчаков буквально выпихнул меня домой, хотя я готова была продолжать до победного конца, спать не хотела и испытывала угрызения совести, думая о том, что Лешка, похоже, не попадет домой до следующего вечера. Но он даже вырвался на пару часов проводить меня в аэропорт. И это было очень кстати, иначе я просто загрызла бы Кораблева и меня некому было бы везти к самолету.

Дело в том, что я ожидала Кораблева, как и договаривались, в одиннадцать. Притащившись домой с осмотра, я в хорошем темпе собралась, часам к шести уже навела дома порядок, покидала необходимые вещи в свою дорожную сумку и прилегла, рассчитав, что у меня есть время поспать до десяти, а за час я успею принять душ, причесаться, накраситься и позавтракать. Не тут-то было! В восемь утра меня подкинул в постели звонок, причем я сразу не могла сообразить, звонят в дверь или это телефон? Однако выяснилось, что звонили в дверь, и очень настойчиво. Я поднялась с постели с таким чувством, будто я сейчас умру, и, накинув халат, по дороге к двери соображала, что ранний визитер может значить только одно: я что-то забыла или напортачила в протоколе осмотра. Но, открыв дверь, я увидела улыбающееся лицо Лени Кораблева. В руках у него была огромная спортивная сумка.

— Спим? — благодушно спросил он, пройдя в квартиру, поставив сумку на пол и снимая ботинки.

— Леня! — я протерла кулаками глаза. — Какого черта?!

— Я решил немного пораньше приехать, чтобы уж наверняка. Чайку дадите?

— Он подхватил сумку и, сгибаясь под ее тяжестью, в носках прошел в комнату, где стояла моя разобранная постель и на кресле было брошено мое нижнее белье. — Ага, как всегда, бардак; — оглядевшись, констатировал он.

— Леня, тебе в голову не приходит, что приезжать раньше намеченного времени невежливо? — сердито спросила я, кутаясь в халат и испытывая неловкость за свое неглиже. — Иди на кухню.

— Да ладно, я у вас посижу немного, а то пробки в городе.

Кораблев встал с кресла, куда успел опуститься, подвинув мой лифчик и колготки, и потащился на кухню. Я пошла за ним, выражая своим видом крайнюю степень недовольства и из последних сил ворча о том, что вместо двух часов спокойного сна после изнурительного исполнения служебных обязанностей я вынуждена развлекать Кораблева, не имеющего представления о приличиях. Леня с видом незаслуженно обиженного человека уселся за стол.

— Чайничек-то поставьте, — посоветовал он, с трудом придвигая к себе сумку.

— А что это такое? — подозрительно спросила я.

— Ах, это? — Леня пнул сумку, она не шелохнулась. — Это посылочка, вы же обещали…

Я обессиленно опустилась на стул. Мне уже не хотелось ехать ни в какую Англию. Хотелось убить Кораблева и немного поспать. Но он не дал мне сделать ни того, ни другого. Для начала, со словами «ничего, поспите в самолете», он заставил меня заварить свежий чай и плотно позавтракать. Потом он загнал меня в ванную, потом проверил, все ли необходимое я собрала в дорогу, и сделал ряд ценных замечаний. Когда он убедился, что я оставила преступные мысли о его ликвидации, он мягко объяснил, что в сумке — книжки для его дочки: лучшие издания, детские энциклопедии, сказки, музыкальные истории. Я могу не беспокоиться, мне таскаться с сумкой не придется, он донесет ее до самого паспортного контроля, там сдаст в багаж, а в Англии меня встретят.

В одиннадцать, когда мы все — я, Кораблев и Лешка, прибежавший проводить меня, — присели на дорожку, я подумала, что за час, как было запланировано, я бы явно не успела спокойно собраться, так что нужно сказать Леньке спасибо.

По дороге в аэропорт Кораблев как бы невзначай задал вопрос:

— Доктору Стеценко-то адресочек свой в Англии оставили?

— Нет, — ответила я, отвернувшись к окну.

— Значит, он не знает?

— Не знает. Леня, тебе не кажется, что ты суешь нос не в свое дело?

— Не кажется. — Но больше он не касался этой темы.

Горчаков в пути рассказал, что нашли и осмотрели машину Асатуряна — ничего там не было интересного. Отогнали ее на стоянку к РУВД, завтра он посмотрит ее более тщательно. Ни один обыск ничего не дал, версия о том, что кто-то из работников магазина был наводчиком, пока не подтверждается. Кораблев вступил в беседу и проявил незаурядную осведомленность про всех фигурантов вчерашнего происшествия. Мы обсудили мотивы этого преступления, и все сошлись на том, что выполнять таким образом заказ на Асатуряна глупо, не говоря уже про всех остальных. Но тем не менее следует отдать должное преступнику — что бы он там ни задумал, заказное убийство или разбой, преступление организовано очень удачно; его никто не видел, примет его мы не знаем, ему удалось уйти с похищенным. Потом мы немножко поспорили, один это был налетчик, или все-таки банда? Мужчины склонялись к мысли, что на такие дела в одиночку не ходят. Я пока не могла определиться, но вполне допускала возможность одиночки. Вон, у меня перед глазами был пример Рыбника.