Геродот - [25]

В Ионии сформировался гомеровский героический эпос, появилась лирическая поэзия. Здесь были построены самые грандиозные во всем греческом мире храмы — Геры на Самосе, Аполлона в Дидимах близ Милета и Артемиды в Эфесе, который впоследствии был причислен к «семи чудесам света». Та же область — родина философии и науки. Фалеса Милетского (конец VII — начало VI века) с полным основанием можно назвать первым философом и первым ученым: ему принадлежит первая в мире натурфилософская концепция общего характера, согласно которой всё произошло из воды. Он же первым в Античности заранее вычислил дату солнечного затмения, доказал несколько геометрических теорем. Подавляющее большинство других ранних представителей философской и научной мысли — Анаксимандр, Анаксимен, Гераклит, Пифагор, Ксенофан и другие — тоже были родом либо из Милета, либо из соседних ионийских городов.

В Ионии родилось и историописание. Гекатей Милетский, самый крупный представитель первого поколения древнегреческих историков, также был уроженцем самого славного из ионийских городов. В результате деятельности Гекатея и его современников и сподвижников языком древнегреческих исторических трудов на некоторое время прочно стал ионийский диалект. В частности, на нем написал свой труд и «Отец истории», хотя и был по происхождению дорийцем. Впрочем, вопрос о причинах этого до сих пор вызывает споры среди ученых. С одной стороны, высказывается мысль, что Геродот «рано приобщился к передовой ионийской культуре»^{8} и писал свое произведение по-ионийски именно потому, что такова была сложившаяся к его времени традиция. С другой стороны, существует мнение, согласно которому родной полис Геродота, Галикарнас, в V веке стал уже фактически ионийским городом^{9} и, соответственно, для историка родным являлся именно ионийский, а не дорийский диалект. Дать однозначный ответ на сегодняшний день вряд ли возможно.

Сложившаяся в Ионии особая ветвь древнегреческой цивилизации, отделенная морем от самой Эллады, ни в коей мере не была отрезана от нее непроходимым барьером. Ионийцы вполне разделяли все перипетии исторической судьбы остальных греков. Главной особенностью «ионийского варианта», пожалуй, было то, что этот регион находился на «перекрестке культур». Когда между различными культурными традициями устанавливается своеобразный «диалог», это, безусловно, идет на пользу всем вступившим в общение народам. Их цивилизации взаимно обогащают друг друга, синтез культур выводит их на качественно новый уровень.

Если можно так выразиться, «отраженный свет Милета» падал не только на ближайшие к нему ионийские города, но и на соседние Эолиду и Дориду. Там культура тоже процветала. Так, на эолийском острове Лесбосе сложилась замечательная школа мелики (песенной лирики), крупнейшими представителями которой стали знатный аристократ, поэт-политик Алкей и одна из самых знаменитых женщин в мировой истории, величайшая античная поэтесса Сапфо. Дорида же породила сразу двух основоположников важнейших научных дисциплин. На острове Кос жил и действовал великий врач Гиппократ, «Отец медицины», которая благодаря его усилиям превратилась из набора чисто практических приемов в подлинную, теоретическую науку. Второй же — герой нашего повествования Геродот.

Сужая «поле поиска», мы всё более приближаемся к «малой родине» Геродота. Область Дориду, граничившую на востоке с «варварской» страной Карией, составляли, в отличие от Ионии, не 12, а только шесть греческих городов, объединявшихся в религиозный союз, культовым центром которого был храм Аполлона на Триопийском мысе, выдававшемся на длинном и узком, протянувшемся на запад Книдском полуострове.

Об этих городах Геродот сообщает: «…Дорийцы из нынешней области пятиградья (которая прежде называлась шестиградьем)… не допускали своих сограждан участвовать в религиозных обрядах за непочтительность к храму. При состязаниях в честь Аполлона Триопийского они издревле, по обычаю, давали победителям в награду медные треножники. Победители, однако, не должны были брать с собой эти треножники из святилища, но посвящать их богу. Как-то раз победу одержал один галикарнасец по имени Агасикл, который пренебрег этим обычаем, унес треножник домой и повесил там на гвозде на стену. В наказание за это пять городов — Линд Иалис, Камир, Кос и Книд — отстранили шестой город-Галикарнас от участия в религиозных обрядах» (III. 144).

Четыре из шести городов находились на прибрежных островах: Кос располагался на одноименном острове; Линд, Иалис и Камир — на Родосе (во времена Геродота этот остров еще не был ничем знаменит; лишь когда три его города позже объединились в единый полис, он достиг невиданного богатства и процветания). Остальные два города были материковыми: Книд, далеко выдвинутый в море на крайнем мысу полуострова, и, наконец, Галикарнас — самый северный полис Дориды. Как видим, он был исключен из религиозного союза малоазийских дорийцев. Тем не менее он оставался частью Дориды, хотя имел в своей истории и составе населения ряд интересных особенностей.

Галикарнас

Родной город «Отца истории» находился неподалеку от входа в Керамический залив Эгейского моря, на самом морском побережье. Путешественнику, подплывавшему к Галикарнасу, прежде всего бросалось в глаза, что он живописным полукругом раскинулся по склонам вокруг очень удобной гавани, имеющей лишь один неширокий вход в середине. Береговая линия здесь обращена на юг, и окрестные холмы хорошо защищают поселение от ветров — северного, восточного, западного.