Германская армия на Западном фронте - [77]

Специальный трибунал на Западе не разочаровал Гитлера. Он приговорил нескольких офицеров к смерти за «трусость» или «нарушение долга», и затем их быстро расстреляли. В первый раз командование на Западе услышало о таких приговорах и их исполнении из ежедневного рапорта вермахта. Эти несчастные, которым, может, на самом деле не хватало инициативы, были жертвами требований Гитлера, чтобы таким примером в войсках поднять мужество через страх. Даже несмотря на то, что Хюбнер, возможно, действовал по убеждению, это остается позором для того, кто носил униформу армии и был при этом готов таким образом исполнить волю диктатора.

После того как враг пересек широким фронтом Рейн, из-за нехватки людей и снаряжения сопротивление немцев становилось все слабее и слабее. Последние несколько недель прошли в отчаянии и в летаргическом ожидании конца.

Группа армий «Б», отрезанная Монтгомери на Нижнем Рейне и американцами на Среднем Рейне, 25 марта была окружена в так называемом Рурском котле. Ее сопротивление прекратилось 10 апреля. Фельдмаршал Модель застрелился. Северная группа армий «X» была передана под заново созданное командование на северо-западе, но канадцы вытеснили ее из Голландии, и части отошли в Северо-Западную Германию. У командования на Западе, таким образом, осталось всего три из семи армий, которые еще оставались в его распоряжении; они более или менее соответствовали южной группе армий «Г». С этими слабыми силами она отступала через Гарц и Тюрингенский лес в Баварию и в Тироль. Между тем ОКВ настолько неадекватно оценивало ситуацию, что в середине апреля отказалось подчинить войска резервной армии к югу от Дуная командованию на Западе, «потому что эти соединения были необходимы как ядро новых формирований». Примерно в это время Гитлер вознамерился окончательно закрепиться в Альпийском редуте. До сих пор мы об этом слышали только по союзническому радио. Никто всерьез не воспринял этот план. В сотрудничестве со Шпеером Кессельринг сумел предотвратить выполнение гитлеровского приказа «о выжженной земле» от 19 марта, потому что «выжженная земля» по советскому образцу могла лишь привести к многолетнему ущербу, особенно в Руре. Кессельринг также отменил приказ, изданный совместно Кейтелем и Борманом о том, чтобы защищать каждый город и деревню, и при этом распорядился, чтобы позиционные сражения велись за пределами их границ. 5 мая войска, оставшиеся у командования на Западе, сложили оружие. Они последовали примеру группы армий в Италии и прекратили сопротивление, которое было лишено всяческого смысла с падением Восточного фронта и для продолжения которого не было ни места, ни оружия, ни снаряжения. Оставалось поразительно мало военного снаряжения, которое следовало передать американцам. Насколько я помню, группа армий «Г» имела в своем распоряжении только сорок танков и сто или двести орудий, которые пришлось сдать. Кессельринг тут же был взят в плен. Его войска, вместе с некоторыми подразделениями, которым удалось избежать пленения русскими или югославами, собрались в Верхней Баварии и Вюртемберге и были затем распущены. К началу июля 1945 года около 6000 человек были освобождены. Генералы, офицеры Генерального штаба и все члены ваффен СС попали в плен, который длился для них более двух с половиной лет.

Глава 8 ВЗГЛЯД С ДРУГОЙ СТОРОНЫ

При недостатке информации о том, что происходило «там, наверху», за сценой, я могу рассуждать о разных условиях, при которых велась война со стороны союзников и немцев лишь в общих чертах. Я не стану впадать в ошибку и предполагать, что «с другой стороны холма» все было совершенно.

Способы ведения войны конечно же отличались на противоположных сторонах и уже были рассмотрены в главе шестой, где мы обсуждали Итальянский театр военных действий. Фундаментальное отличие заключалось в численном преимуществе и снаряжении, которым располагал наш противник. После вступления в войну Соединенных Штатов баланс сил резко склонился в сторону врага. Военного потенциала США было достаточно не только для того, чтобы увеличить дефицит сил немецкой армии на Африканском, Итальянском и Западном театрах военных действий, но и укреплять материальную часть русской армии. Значение этой помощи невозможно переоценить, и кажется вполне допустимым, что Россия вряд ли могла бы перейти к наступлению без нее[46].

Дальнейшее решающее отличие лежало в превосходстве британцев и американцев на суше и на море, которое стало практически полным после 1943 года. Из-за этого мы не могли найти способ существенно задерживать продвижение врага, не говоря уж о том, чтобы помешать ему перевозить на судах людей и снаряжение из Америки в Европу или предотвращать операции по высадке союзников. В целом превосходство врага в воздухе было более решающим, чем общее численное превосходство его сражающихся солдат. Воздушные флоты западных союзников более существенно нарушили равновесие сил, чем неисчерпаемые массы русских солдат.

Из-за этого преимущества союзников была резко сокращена возможность Германии использовать свои линии коммуникаций для перемещения больших групп войск с Востока на Запад и обратно, по мере их потребностей. Какой смысл в хорошо развитой железнодорожной сети, если метко нацеленные бомбы на какой-нибудь виадук могли на несколько дней, а то и недель вывести его из строя? Инциденты, подобные этому, опрокидывали все расчеты, в том числе расписания движения. В 1914–1918 годах можно было рассчитать в пределах часа, сколько времени потребуется, чтобы совершить железнодорожные переброски, даже на весьма отдаленные расстояния. Теперь это исключалось. Каждое предсказание продолжительности движения войск теперь заканчивалось следующей оговоркой: «Если не будет разрыва линии, вызванной воздушной атакой противника». С 1943 года и далее время, которое требовалось на перемещение войск, больше не зависело только от нашей организованности, но также, и чаще всего, от действий вражеских воздушных сил. Бомбовые атаки и в некоторых местах деятельность партизан срывали графики движения, иногда во много раз увеличивая время, необходимое для передвижения. Например, еще в 1943 году перевозка пехотной дивизии с Восточного фронта в Италию заняла по крайней мере четыре недели в среднем, вместо обычных десяти дней.