Германская армия на Западном фронте - [60]

В целом все обернулось намного лучше, чем мы могли ожидать. Итальянцы по большей части относились к нам более-менее дружелюбно. В течение сентября очень редко можно было столкнуться с враждебностью с их стороны.

Освобождение 12 сентября Муссолини из заключения в Гран-Сассо не произвело особого впечатления ни на итальянских, ни на немецких солдат. Лично для меня это явилось полной неожиданностью, поскольку я не участвовал в приготовлениях. В тот вечер маршал Кавальеро находился в гостях у Кессельринга на обеде. Он не был слишком веселым, но и не казался удрученным. Тем более велико было наше удивление на следующее утро, когда мы услышали, что он совершил самоубийство на террасе отеля, в котором остановился. Мы искренне сожалели о его смерти, ибо, как начальник Генерального штаба вооруженных сил, он неустанно помогал немцам. Вначале мы недоумевали, что заставило его принять такое решение, когда он вновь получил свободу. Впрочем, вполне вероятно, что его ждала участь Чиано, казненного в 1943 году. Утверждение, что он был убит германскими солдатами, – ложь.

Значение информации в ведении сражения

Вначале Гитлер намеревался задержаться только на севере Италии после того, как эта страна выйдет из войны. Силы Кессельринга должны были влиться в группу армий Роммеля на Апеннинах и укрепиться в этих горах. Кессельринг, который, по слухам, слишком мягко обращался с итальянцами, тогда же был переведен вместе с его штабом на какой-то другой театр военных действий, возможно в Норвегию. Однако после того, как ожидаемого бедствия не наступило, Гитлер принялся вынашивать идею о том, чтобы не покидать пригороды Рима, но удерживаться на юге от города. Военная репутация Кессельринга вновь начала расти, и Гитлер спросил его мнение. Кессельринг пообещал, что он остановит дальнейшее продвижение врага южнее Вечного города, где полуостров был наиболее узким. Также было запрошено мнение Роммеля. Однако тот считал, что возможности вражеского флота весьма велики; оборона на юге может подвергнуться опасности, и есть риск, что вся группа армий попадет в ловушку из-за высадки союзников выше по берегу. Он не желал отвечать за такой риск, хотя и признавал, что линию к югу от Рима можно удержать войском вполовину меньшим, чем то, что было необходимо в Апеннинах. Гитлер долго колебался. Стоит ли ему рискнуть или нет? Если стоит, то негативное отношение Роммеля делает его психологически непригодным для командования. С другой стороны, он уже официально назначил его единственным командующим по Италии. В середине ноября он приказал Роммелю взять командование над силами Кессельринга так же, как над своими. Пока телеграмма еще передавалась, он переменил мнение и приказал фельдмаршалу Кессельрингу взять на себя Верховное командование Итальянским театром военных действий с 21 ноября 1943 года. С этого момента он ввел новое назначение: «главнокомандующий Юго-Западом».

Двойственность, которая долгое время сбивала с толку германское командование в Италии, наконец-то закончилась. Наконец появился единый командующий, который распоряжался всеми войсками. Такой главнокомандующий мог бы провести битву под Салерно совсем по-другому, не так, как Кессельринг мог сделать это собственными силами. В случае необходимости две мобильные боеспособные дивизии в Северной Италии недалеко от Мантуи могли быть брошены на выполнение задачи по разоружению итальянских войск. Если бы эти высококлассные войска были приведены в движение и отправились на фронт 9 сентября, колесные машины по дорогам, остальная техника – по железной дороге, то они, по всей вероятности, прибыли бы, чтобы всей мощью вклиниться в сражение, достигшее кризиса 13 сентября. Продвижению на юг вряд ли могли помешать воздушные атаки, прежде чем они добрались бы до окрестностей Рима, потому что все военно-воздушные силы противника были заняты в Салерно. Просьба главнокомандующего армиями на юге о переброске войск с севера была отвергнута ОКВ. Впрочем, позднее сам Йодль признал, что этот отказ на настоятельные призывы Кессельринга был серьезной ошибкой.

Роммель отправился во Францию, инспектировать приготовления, производимые для отражения вторжения, чтобы позже принять на себя командование расположенными там войсками.

Почти целый год германские войска отступали то здесь, то там. Сначала это произошло у Эль-Аламейна, в первые ноябрьские дни 1942 года, и никоим образом не закончилось у мыса Бон на северо-восточной оконечности Туниса. В конечном итоге сражение на Сицилии и на юге Италии было не чем иным, как серией арьергардных боев. Каждый раз поступал приказ об обороне, однако всякий раз после более или менее короткого или длительного периода сопротивления становился необходимым отход на новые позиции либо потому, что существовала опасность окружения, либо потому, что не хватало сил удерживать линию фронта. В последних сражениях у Салерно и под Неаполем произошло то же самое. Перевес врага был слишком велик. Между тем теперь было действительно жизненно важно удерживать линию через «пояс» Италии, самую узкую часть полуострова, как раз к югу от Рима. В тылу все еще сражавшихся, чтобы выиграть время, дивизий дальше на севере были возведены укрепления вдоль линии, которая начиналась от старой морской неаполитанской крепости Гаэта и пролегала до знаменитого монастыря Монте-Кассино, шла вдоль отрезка у Сангро и затем соединялась с адриатическим побережьем к югу от Ланчиано. Эту линию нужно было удерживать, по крайней мере, всю зиму. Войскам сообщили, особенно подчеркнув, что на сей раз время отступлений закончено и что необходима несокрушимая, как скала, оборона. Но могли ли войска всерьез внимать таким призывам после того, как им пришлось отступать в общей сложности около пяти тысяч километров? Об этом все могли только догадываться. В данном случае просто поразительно, как германский солдат приспосабливался к новым требованиям. В конце концов, помимо различий в психологическом отношении, оборона требовала от всех родов войск – пехоты, артиллерии, танковых соединений, саперов и так далее – совершенно иного способа ведения войны. Благодаря такой способности приспосабливаться линия к югу от Рима оставалась в руках германцев до конца мая 1944 года. Трижды происходили ожесточенные битвы вокруг Кассино, во время которых знаменитый на весь мир монастырь стал мишенью воздушных атак союзников. Фельдмаршал Кессельринг тогда предусмотрительно и заблаговременно перевез сокровища искусства из монастыря и поместил их в надежном месте в Ватикане. Более того, он объявил монастырь ничейной территорией и выставил вокруг него кордоны вооруженной полиции, чтобы ни один германский солдат ни под каким видом не мог войти в него. Остается лишь предположить, что союзники не знали, что монастырь и его окрестности не защищаются, несмотря на послание, переданное через Ватикан, иначе они вряд ли приказали бы разрушить столь бесценный памятник архитектуры