Германия. В круговороте фашистской свастики - [11]

Далее, заимствуя у Ленина формально организационный принцип строения партии, фашизм острее и специфичнее подчеркивает его диктаториальный, авторитарный характер. В большевизме, исторически укорененном в марксистскую социологию, личный момент, роль вождя или вождей — не выступает, не выпячивается столь демонстративно. В коммунистической партии доселе сохраняется выборность и центрального партийного комитета, и его генерального секретаря; авторитет и прочное положение руководства достигается мерами не уставного порядка, формально не фиксируется; центризм партийного аппарата объявляется «демократическим». Фашизм, напротив, формально провозглашает несменяемость дуче, открыто усваивает принцип водительства, авторитарной иерархии, назначаемость сверху на все партийные должности. Он возводит в теорию исторически сложившуюся большевистскую практику, порывает и с самим обрядом демократической выборности, как-либо излишним, либо вредным, лелеет самую идею вождизма как главу угла.

«Нужно воспринимать меня как миф!» — восклицает Муссолини. Кажется, еще немного, и он обожествит себя, как Диоклетиан. «Настало время сказать: немногие и избранные… Жизнь возвращается к индивидууму».

Совсем иной стиль у большевиков. Ленин постоянно настаивал на органической сращенности масс — через класс и партию — с вождями, поскольку последние отвечают своему назначению: «договориться до противоположения вообще диктатуры масс диктатуре вождей есть смехотворная нелепость и глупость».

Вождистский авторитет Сталина ныне всемерно крепится партийным аппаратом. Но сам диктатор никогда не позволит себе авторитарного жеста. Напротив, он не упустит случая подчеркнуть неоспоримость изначального приоритета масс. Недавно, в феврале этого года, на съезде колхозников-ударников, он использовал для характерной демонстрации письмо неких безвестных безенчукских колхозников, в котором, по обыкновению, превозносились подвиги советских вождей под руководством тов. Сталина.

«В письме имеется одно неправильное место, с которым никак нельзя согласиться, — сказал Сталин. — Дело в том, что безенчукские товарищи изображают свой труд в колхозе трудом скромным и незначительным, а труд ораторов и вождей, говорящих иногда трехаршинные речи, — трудом великим и творческим. Безенчукские товарищи допустили тут ошибку. Прошли те времена, когда вожди считались единственными творцами истории, а рабочие и крестьяне не принимались в расчет. Судьбы народов и государств решаются теперь не только вождями, но прежде всего и главным образом миллионными массами трудящихся. Рабочие и крестьяне, без шума и треска строящие заводы и фабрики, шахты и железные дороги, колхозы и совхозы, кормящие и одевающие весь мир, — вот кто настоящие герои и творцы новой жизни».

Нельзя упускать из виду это существенное различие «стилей» большевизма и фашизма. И тот и другой — диктаториальны. Но первый и в авторитаризме своем пребывает принципиально демократичным. Второй, даже и «владея демократией», принципиально утверждает — авторитаризм.

Гитлер опять-таки и здесь целиком на стороне фашизма. В основе партии — непререкаемый авторитет вождя! Личность есть нечто творческое и вдохновенное; как нельзя заменить великого поэта или художника, так незаменим политический вождь, — ибо его деятельность тоже лежит в сфере искусства, отмечена божественной печатью. Люди не равны, как и народы. Иерархия диктуется самой природой. «Национал-социалистическое движение антипарламентарно и по внутреннему существу своему, и по внутренней организации, — читаем в Mein Kampf, — т. е. оно отрицает и вообще, и по отношению к собственной структуре принцип большинства, при коем вождь низводится до уровня лишь простого исполнителя воли и мнения других. И в малом, и в великом движение наше защищает начало безусловного авторитета вождя и соответствующей его ответственности». Партия — воплощение идеи, страстной, исключительной, непримиримой. Сила политической партии — менее всего в умственной самостоятельности и оригинальности каждого отдельного ее члена; сила ее — в его абсолютной, слепой дисциплинированности, преданности руководству, технической находчивости и расторопности. Основа партии — не дискуссия, а команда. Залог успеха партии — небольшое количество верных; за толпами сочувствующих дело не станет. И, главное, фокус партии, ее мозг, ее душа — вождь, der Fuhrer.

Отто Штрассер, уйдя от наци, опубликовал ряд своих бесед с Гитлером. «Мы должны, — заявил ему последний в одной из этих бесед, — отобрать людей нового склада характера, вождей, которые в своем поведении не будут руководствоваться моралью жалости, но которые поймут, что, будучи высшей расой, они имеют право управлять, приказывать и утверждать свое господство без всяких церемоний». Того же порядка суждение высказывает Гитлер в своей дюссельдорфской речи промышленникам начала 1932 года: «Величие народа, — говорит он, — получается не от суммы всех его дел, а только от суммирования величайших, рекордных дел отдельных личностей. Истинным народовластием является правление, при котором народом во всех областях его жизни руководят выдающиеся личности, прирожденные таланты». Эти личности утверждают себя в борьбе. И отсюда очевидно, что нужно отбросить «лжеучение, будто бы жизнь в этом нашем мире не должна поддерживаться путем постоянной борьбы».