Германия в эпоху религиозного раскола. 1555–1648 - [94]

(Grundherrschaft). Он получил преимущественное распространение в западных, отчасти центральных землях Империи, в зоне, традиционно отмеченной поместным мелкодержанием. Другой тип формировался главным образом в восточных, отчасти юго-западных и северо-восточных массивах. Отличительными признаками его стало поглощение господской землей крестьянских наделов и образование на этой почве более или менее крупных фольварочных хозяйств. Экономической основой здесь выступала в основном отработочная рента, а в правовом аспекте — аккумуляция в руках у господина всей полноты права высшей и низшей юстиции, включая право на охоту, наследственный чинш и т. д. Подобный тип именуется в литературе вотчинным землевладением (Gutsherrschaft). Зрелых форм оно достигло в землях, расположенных, условно говоря, к востоку от Эльбы, прежде всего в Бранденбурге, Мекленбурге, Померании и прусском герцогстве, где дворянство перестраивалось под хорошую рыночную конъюнктуру, используя крестьянскую пашню под товарное производство хлеба.

Впрочем, выращивание зерновых культур отнюдь не исчерпывало экономические возможности дворянских владений. Широко практиковалось скотоводство, на котором специализировались преимущественно северо-западные территории (Голштиния), часть богемских и австрийских поместий. Здесь также играло большую роль производство мясо-молочной продукции, в первую очередь сыра и масла. Торговля крупным рогатым скотом превратилась в настоящую золотую жилу для северонемецкого дворянства во второй половине века: ежегодно до 50000 голов транспортировалось из Дании и Голштинии во внутренние области Империи. Огромную роль играло овцеводство, особенно в регионах с промышленным сукноделием (некоторые районы Саксонии, Тюрингии, Австрии), что объяснялось относительно дешевыми условиями содержания и разведения овец, а также возможностью получить быструю прибыль. По-прежнему важную статью поместного дохода давало пивоварение и выгонка крепких алкогольных напитков в большинстве восточных немецких земель, Богемии и Австрии. Но настоящий бум во второй половине XVI в. переживал рыбный промысел. Разведение и продажа пресноводной рыбы, главным образом озерного карпа, практиковались в местностях, изобиловавших озерами, реками, низменностями, пригодными для сооружения искусственных водоемов. Успешнее всего рыболовство и рыботорговля развивалась в Бранденбурге, Мекленбурге, Померании, Лаузице, Нижней Австрии, превращаясь в важнейшую статью дохода рыцарских сеньорий. Так, например, крупнейшее лаузицкое поместье Мускау в 1556–1557 гг. имело от продажи рыбы ок. 30 % всех своих годовых доходов. Во многих сеньориях Нижней Австрии эта доля достигала 40 %.

Старым и часто повторяющимся тезисом марксистской историографии выступает мнение о всеобщем закрепощении крестьян в целых регионах, о т. н. «втором издании крепостничества к востоку от Эльбы» в конце XVI в. В свете новых исследований, однако, становятся ясными весьма заметные региональные отличия во времени, способах и формах организации вотчинного хозяйства. Интенсивная хозяйственная перестройка и связанное с этим ухудшение положения крестьян наблюдались в некоторых районах Бранденбурга, что было доказано в обстоятельном исследовании X. Харниша на примере поместья Бойценбург. В землях прусского герцогства доля доходов от хлеботорговли за счет господской запашки превышала 80 %. Однако далеко не столь стремительно и широко развивался фольварк в Мекленбурге, Бранденбурге, на среднем течении Эльбы, в Нижней Австрии. Исследования X. Книттлера, изучавшего хозяйственную жизнь 42 австрийских поместий, показали, что поступления за счет отработочной ренты не составляли и третьей части всех доходов. Успех в реструктуризации поместий здесь был зачастую весьма относительным, сопровождался большими издержками и не обеспечивал быструю доходность. С другой стороны, имелись смешанные зоны, сочетавшие в себе как сеньориальный, так и вотчинный тип землевладения, как, например, в Тюрингии и Саксонии. Зачастую же даже в отдельных хозяйствах встречались переплетения разных укладов, причем далеко не всегда созданных разрушением крестьянского общинного права. В землях курфюршества Саксонского отработочные повинности (Frone)сочетались с традиционно крепкими правами крестьян, личной свободой и отсутствием наследственного чинша. Результаты работ П. М. Хана позволяют утверждать, что постепенная прорисовка землевладельческой реструктуризации еще не означала автоматического укрепления экономического положения дворянства. П. М. Хан, изучая бранденбургские и нижнесаксонские дворянские ландшафты, пришел к выводу о существенных региональных отличиях в структруах и степени эффективности поместных хозяйств в конце XVI в. По его мнению, складывается мозаичная картина даже в рамках относительно небольших территорий. Если в Укермарке (Бранденбург) крестьянин в 1600 г. вынужден был во время сбора урожая проводить на барщине 4–5 дней, то в Старой Марке — лишь 2. В то же время забота о поддержании престижа, организация свадеб, крестин, похорон нещадно опустошали кошельки дворянских семей. Одновременно все более тяжелым становились бремя княжеской службы и пресс государственных налогов. В таких условиях реорганизацию поместного хозяйства нельзя рассматривать лишь как тенденцию обогащения горсти дворян за счет разорения массы податного крестьянства. Она следовала в унисон сложным общественным процессам, в которых дворянство пыталось укрепить свой не слишком прочный экономический тыл.