Германия на заре фашизма - [40]

Правительство не смогло пережить принятия пакта Локарно: с уходом немецких националистов оно утратило большинство в рейхстаге. Оно оставалось у власти только до проведения пакта через рейхстаг. После официального подписания соглашения в Лондоне, которое состоялось в начале декабря, правительство подало президенту заявление об отставке.

И Гинденбург впервые оказался перед лицом необходимости сформировать новое правительство. Он бы предпочёл поручить Лютеру формирование нового буржуазного кабинета, но, поскольку ему предстояло принять пакт Локарно, вопрос о членстве в нём представителей националистов не стоял. А без националистов буржуазные партии не имели большинства в рейхстаге. По совету Лютера Гинденбург согласился сформировать правительство с участием социал-демократов, так же как и буржуазных партий, поддерживающих пакт.

Однако он не хотел подвергать Лютера опасности возможной неудачи, поэтому попросил лидера демократов Эриха Кох-Везера попытаться создать такую коалицию – только у его партии не было на этот счёт никаких оговорок. Кох не выразил желания принять мандат. Предоставление партиям столь доминирующей роли в формировании нового правительства лишь подстегнёт их самомнение. Вместо этого он предложил Гинденбургу, чтобы тот дал кому-либо всю власть для формирования нового кабинета и предоставил ему определять условия, на которых новое правительство возобновит свою деятельность. При этом достаточно выбрать подходящего человека. Опора на сильную личность, утверждал он, больше соответствует положениям конституции[13]. Но Гинденбург не последовал этому совету. Его концепция Веймарского «партийного государства» требовала, чтобы до принятия окончательного решения были проведены консультации с партиями, и он был намерен придерживаться такого курса, тем более что Эберт делал то же самое.

Несмотря на дурные предчувствия, Кох принял назначение. Он разработал программу, в которой объединились обязательства разных партий проводить энергичную внешнюю политику и обещания ряда социальных реформ. Как он и опасался, ему не удалось привести зачастую противоположные требования оппозиционных партий к общему знаменателю. Немецкая народная партия приняла его план с рядом оговорок, а социал-демократы, более чем другие ощутившие на своей шкуре тяготы необычайно суровой зимы, настаивали на увеличении выплат пособий по безработице и снижении налогообложения низкооплачиваемых групп населения. Эти требования народная партия сочла неприемлемыми, и бурные переговоры не дали результата. Гинденбург с явным облегчением приказал Лютеру продолжить работу после рождественских праздников. Он ожидал трудностей и считал, как он признался Вестарпу, что «великая коалиция» никогда не родится ввиду несовместимости партийных интересов. При этом он сделал, вид, что чрезвычайно шокирован тем, что его усилия никто не оценил.

В январе была сделана ещё одна попытка создания широкой коалиции – от социал-демократической до народной партии, – но она стала ничуть не более успешной, чем первая. Социалисты продолжали вести свою линию, настаивая на требованиях, которые, как признавали даже их лидеры, не могли быть приняты. Народная партия утверждала, что эти требования ещё более усложнят задачу преодоления тяжелейшего экономического кризиса. И снова центр политической тяжести сместился к Гинденбургу. Он дал Лютеру мандат, которого тщетно добивался Кох, – сформировать правительство без предварительного согласия партий. Должно было получиться «нейтральное правительство центра» – правительство без партийных связей, состоящее, по крайней мере частично, из людей, не имеющих партийной принадлежности. Однако Лютер, даже при таких условиях, не смог обеспечить большинство. И снова Гинденбургу пришлось вмешаться. Он собрал лидеров партий, из которых, по его мнению, должно было набираться центристское правительство, и потребовал положить конец недостойному зрелищу – затянувшемуся правительственному кризису. Он предложил подчинить интересы отдельных партий общим интересам страны. «Что произойдёт, если все старания последних недель потерпят полный крах, предсказать невозможно», – мрачно предостерёг он. Прямое обращение президента возымело действие. Уже через несколько часов Лютер смог доложить маршалу, что новый кабинет сформирован. Оставалась задача получить вотум доверия от рейхстага. Гинденбург вооружил Лютера декретом, дававшим право распустить этот орган, если он откажет в своей поддержке. Перед лицом этой угрозы рейхстаг проголосовал за, правда, большинством всего лишь в 10 голосов при 130 воздержавшихся социал-демократах.

Гинденбург вышел из кризиса, значительно укрепив свой престиж, поскольку мало кто знал, что он был, по крайней мере частично, ответственен за длительность переговоров. Страна восприняла всё происшедшее иначе: после долгих недель бесплодных разговоров именно его решение привело к быстрому урегулированию ситуации – старый маршал оказался сильнее, чем без конца враждующие партии. С другой стороны, социал-демократы своей непримиримостью способствовали ещё большей дискредитации парламентской системы. В итоге даже один из лидеров социалистов – Отто Браун – оказался среди тех, кто посоветовал Гинденбургу создать правительство, занимающее среднюю позицию, и навязать его рейхстагу.