Герман Геринг — маршал рейха - [118]

Среди тех, кому удалось избежать облавы, была некая Роза Корван, и она принадлежала к числу подруг Эммы Геринг. Она была еврейской актрисой, которая работала с Эммой еще в Штутгарте, потом они вместе выступали в Национальном театре в Веймаре и вместе снимали в этом городе жилье. Их дружба продолжалась и после переезда обеих в Берлин, и после того, как Эмма вышла замуж за Геринга.

«Вероятно из-за ее явного разочарования во мне, — писала Эмма впоследствии, — я постаралась не терять ее из виду и, именно потому что она была еврейкой, быть как можно ближе к ней. После этого наша дружба стала еще крепче. Каждый год в день ее рождения я приглашала ее в наш дворец на Лейпцигерплатц. С согласия Германа я преподносила ей подарки, а позднее, когда она стала испытывать материальные затруднения, давала ей деньги. Когда родилась Эдда, Розетта принесла мне первые пеленки, на которых она вышила маленькую розу. Герман пошутил на этот счет, вспомнив поговорку: „Первые пеленки должны быть от еврея“.

Когда жизнь евреев в Берлине начала становиться все более и более опасной, Эмма пыталась всеми известными ей способами уговорить подругу уехать из Германии. Но та не уезжала. Она не открыла Эмме, что влюблена в еврея и не может расстаться с ним. Тем временем Эмма устроила Розе Корван еженедельное пособие в пятнадцать марок, которые она отправляла почтовым переводом, и корешок квитанции с фамилией „Геринг“ на нем служил ей своеобразной гарантией от недоброго любопытства, а может, и от чего-то худшего.

Но как-то — это было перед самым началом облавы на евреев в Берлине — Роза пришла к Эмме и сообщила ей новость: она вышла замуж за своего друга-еврея и теперь просит ее защиты для них обоих. Эмма позвонила Герингу (который в это время находился в Роминтенской Пустоши), чтобы попросить о помощи его, но была неприятно удивлена и сильно задета, когда он на полуслове повесил трубку. Вскоре после этого он приехал в Берлин и извинился перед ней за прерванный разговор, объяснив, что Роберт Кропп, его слуга, сообщил ему несколько дней назад неприятные новости. Его телефон теперь прослушивало не только гестапо, но и Борман. Более того, Кропп сообщил ему, что шпионом Бормана был его личный телохранитель.

Услышав о новой спасательной „акции“ Эммы, Геринг застонал. Но потом согласился, чтобы Роза продолжала получать еженедельное пособие на свою новую фамилию. Он также предупредил ее об антиеврейской кампании, которая должна вот-вот начаться, и посоветовал предупредить друзей и спрятаться, пока она не закончится.

Благодаря этому предупреждению Роза и ее муж получили отсрочку на несколько месяцев. Но потом муж Розы оказался вовлеченным на улице в ссору с эсэсовцем и был доставлен в гестапо. Там выяснилось, что он еврей, к тому же виновен в ужасном преступлении — он не носит желтой звезды Давида. Роза Корван позвонила Эмме, которая в это время находилась в Каринхалле, и, обливаясь слезами, еще раз попросила ее о спасении. Неутомимая экс-актриса немедленно набрала номер Генриха Гиммлера.

„Как и следовало ожидать, начальник СС ни в малейшей степени не обрадовался моему звонку, — позднее вспоминала она. — „Вы должны понять, фрау Геринг, — сказал он, — что у миллионов немецких женщин свои мужья на фронте и они не знают, что с ними. Как вы можете ожидать, что я стану беспокоиться о судьбе какого-то отдельно взятого еврея?“ Я просила и умоляла его сделать для меня личное одолжение.

Он перезвонил мне через час и сообщил, что этот еврей — опасный и психически ненормальный человек, за которым необходим надзор.

„Мы отправим его в Терезиенштадт, который является одним из наших лучших трудовых лагерей, — сказал он. — Ему там будет очень хорошо“.

Услышав это известие, Роза Корван воскликнула: „Если его отправляют в лагерь, я хочу поехать вместе с ним. Можете вы мне хотя бы это устроить?““

Тем же вечером, когда Геринг вернулся в Каринхалле, Эмма рассказала ему всю историю. Геринг подошел к телефону и стал говорить с Гиммлером.

„После увиливаний и уклончивых ответов Гиммлер согласился отправить в этот лагерь и женщину, — пишет Эмма. — Все будет в порядке, заверил он нас. Он лично проследит, чтобы пара получила комнату и даже чтобы ее там для них прибрали. После его обещания мы оба успокоились“.

Она приготовила для Розы пальто и платье и купила полный комплект нижнего белья. Ее другая подруга-актриса, Дженни, поехала вместе с еврейской парой на вокзал проводить их. Но скоро в крайней тревоге она позвонила Эмме. Поезд, который их повез, поехал не в направлении Терезиенштадта, а совсем в другую сторону.

„Я сообщила об этом Герману, который позвонил Гиммлеру, — пишет Эмма. — Он не смог с ним связаться, но тем же вечером получил уведомление, что Гиммлер позвонил в Терезиенштадт и что Розетта и ее муж туда благополучно прибыли“.

Возможно, это было и правдой. Но правдой также было и то, что Терезиенштадт, поначалу пользовавшийся репутацией гуманного лагеря, к этому времени уже являлся транзитным пунктом на пути в лагеря смерти. Известно было об этом Герингу или нет, Эмма так и не узнала. Если известно, то это являлось еще одним доказательством того, что его влияние в иерархии „третьего рейха“ серьезно ослабло.