Герман Аляскинский. Светило православия - [7]

Пречистая Дева сказала ей:

«Вот то самое место, которое Я повелела тебе искать на Севере России, когда ещё в первый раз являлась Я тебе в Киеве. И вот, здесь предел, который Божественным Промыслом положен тебе: живи и угождай здесь Господу Богу до конца дней твоих. И Я всегда буду с тобою, и всегда буду посещать место это, и в пределе твоего жительства Я осную здесь такую обитель Мою, равной которой не было, нет и не будет никогда во всем свете. Это четвёртый жребий Мой во вселенной. И как звёзды небесныя, и как песок морской умножу Я тут служащих Господу Богу, и Меня Приснодеву, Матерь Света, и Сына Моего Иисуса Христа величающих: и благодать Всесвятаго Духа Божия и обилие всех благ земных и небесных, с малыми трудами человеческими, не оскудеют от этого места Моего возлюбленнаго!»

А теперь за этим ветхим храмом развернулось каменное строительство главного храма Саровской пустыни – Успенского собора. Проживая в Варлаамовой пустыньке у старца-подвижника Варлаама, Герасим всей своей утончённой, чувствительной натурой возымел великую ревность к благочестию. Варлаамова пустынька стояла чуть в стороне от Саровской пустыни на речке Глинке и на Шилоншанском ручье (Гнилое озеро). В работе, валясь от усталости, за чтением книг, он стремился таким образом приучить юную плоть свою покоряться духу.

В келии тихо и благоговейно совершал он всеночное бдение по чину и уставу церковному пред дивным глубокочтимым образом Царицы Небесной, именуемой «Споручница грешных». С батюшкой Варлаамом во время всенощной читали Акафисты. Нравилось Герасиму чтение Устава за трапезой. Саровский строитель Ефрем ввел обязательное правило – начиная с 25 октября несколько дней подряд читались Уставы, как основы монастырской жизни. Каждый монах и послушник имел на руках копию Устава, получаемую под строгую подпись в ведомости.

На духовное воспитание Герасима влияли – «старцы духовной жизни» – это старцы-подвижники, которые установили в русских обителях Уставы и Предания святых отцов.

Старец Варлаам с первых дней привязался к своему родному племяннику и исполнительному келейнику. Как духовный руководитель он наставлял его на богонадежный путь иноческой жизни. Передавая себя в полное послушание, Герасим чувствовал особое отношение доброго и строгого батюшки Варлаама. Он принял простоту и скромность привлекательного лесного места, где пустынь соответствовала характеру уединенной иноческой жизни, которой желала и искала его чистая душа христолюбца. Старец Варлаам в первых наставлениях обращался к опыту толкований преподобных Каллиста и Игнатия:

«Если на случайную дорогу, неизведанную делом, едва ли кто решится вступить без верного проводника; если в море никто не пустится без верного искусного кормчего; если за какую-либо науку или искусство никто не возьмётся без знающего дела учителя: то кто дерзнёт приступить к изучению делом искусства искусств и науки наук, вступить в таинственную стезю, ведущую к Богу, и пуститься в беспредельное мысленное море, то есть в иноческую жизнь, подобную жизни Ангелов, с самоуверенностью достигнуть конца без руководителя, без кормчего и учителя, опытного и истинного? Поистине таковой, кто бы это ни был, прельщает себя и, прежде вступления на путь, уже заблудился, как незаконно подвизающийся: как, напротив, и шага не сделав, достиг конца тот, кто подчиняет себя отеческим уставам. Ибо откуда иначе имеем мы узнать, как ополчиться против плоти или как вооружиться против страстей и бесов? Как без них (без наставников) научиться отличать доброе от недоброго, когда к добродетелям прицепляются худые страсти и всегда стоят некаго при дверях их? Как без них умудримся обуздывать чувства телесные и, как струны на гуслях, согласно настраивать силы душевные? Особенно же, как без них можно будет нам различать гласы, откровения, внушения, видения Божественные и козни, прелести и призраки бесовские? Одним словом, как сподобимся достигнуть единение с Богом и научиться богодейственным священнодействиям и таинствам без посвящения в них тайноводителем истинным и просвещенным? Никак невозможно это, никак…»

Отцу Варлааму приятно видеть было, как его келейник радостен перед лицом Божиим, как он упорно старается выбирать тернистую тропинку к достижению великой цели подвижничества, не страшась тяжёлого труда, лишений.

Разглядел в Герасиме эти качества и иеромонах Феодор (Ушаков), настоятель Санаксарского монастыря.

Сопровождая отца Варлаама в поездках по монастырским нуждам для закупки хлеба и необходимого продовольствия в селениях Тарханы, Старый Ковыляй, Аксёл, Герасиму нравились остановки и пребывание в Санаксарской обители, где всё дышало чистотой света, очищающего душу, отдаляя пристрастие ко всему временному.

Отец Феодор «завёл в обители самую первую и прочную основу иночества: личное руководство братии и полное откровение помыслов. Если кого тревожили помыслы – днём ли или ночью то было, всякий мог немедленно идти к настоятелю. Отец Феодор отечески выслушивал инока и успокаивал его, говорил с ним столько, сколько нужно было, и отпускал, лишь когда помысел, искушение это утихало…»