Герцогиня и султан - [38]

Шейх Али чего-то ждал. Абдулла то безвылазно сидел в усадьбе, то исчезал чуть ли не на неделю. В эти дни жизнь для Жаккетты становилась совсем безмолвной.

Жанна в своей комнате замкнулась в молчании. Бросая вызов всему, что ее окружало, она упорно ходила в своем золотистом платье и нашпигованной драгоценностями негнущейся нижней юбке. Хотя в здешнем климате, особенно когда налетал песчаный ветер, это было своего рода мученичеством. Одежды местных женщин были куда практичнее и удобнее.

Но Жанне было плевать. Глухая, лютая ненависть ко всему окружающему копилась в ней. Даже Жаккетту она видеть не хотела. Жанну злило, что та, похоже, ничуть не страдает и с детским любопытством открывает для себя новый мир.

Жанна же ненавидела каждой клеточкой, каждым кусочком тела и души. Ненавидела за равнодушие к ней, за то, что здесь все по-другому, за то, что красавица не она.

Но никому и дела не было до терзаний «французской принцессы». Усадьба жила отражениями ожиданий шейха. С каждым днем ожидание становилось все гуще и гуще, словно дым из лампы Ала ад – Дина, в котором вот-вот должен быть возникнуть джинн.,

– Господин тебя зовет! – загадочно сообщил Абдулла Жаккетте.

Жаккетта не без опаски пошла за нубийцем. С чего бы это шейху вздумалось вызывать ее среди бела дня?

Последнее время, особенно после того, как он снес голову привезенному в ковре человеку, шейх предпочитал проводить время один, либо неподвижно сидя у накрытого столика и не притрагиваясь к еде, либо упражняясь в метании острого тонкого кинжала.

… Они вошли в шатер. Шейх сидел на своем обычном месте и держал в руках небольшой, украшенный перламутром ящичек.

– Господин хочет дарить тебе шанбар! – величественно сообщил Абдулла с таким видом, словно это он делает подарок.

– Передай господину, что его невольница благодарит за такую милость! – церемонно ответила Жаккетта, гадая, что это за шанбар такой.

– Шанбар – это полный набор украшений из серебра, которые должна иметь женщина, – угадал ее мысли Абдулла.

«Серебро-о… – разочарованно подумала Жаккетта, стараясь, чтобы это разочарование было незаметно. – Что-то не видно золотого браслета, для которого Фатима меня готовила…»

Абдулла, видимо, читал ее мысли на лету.

– Серебро – священный металл! – веско сказал он. – Такое украшение дороже золотого. Он беречь от болезнь, война и стихия. Его делал большой мастер из Иерусалима. Специально для господина. Господин хочет, чтобы ты была здоровой и счастливой. Ты сильно греешь его сердце!

Таких слов о себе Жаккетта еще не слышала. Она искоса взглянула на шейха: глаза его улыбались.

Жаккетта покраснела от пяток до ушей. Теперь даже украшения ей были не нужны – да за такие слова она сама бы, что у ней было ценного, отдала бы шейху!

– Снимай свои побрякушки! – Абдулла потянул с ее руки браслет.

Жаккетта послушно сняла ожерелья, браслеты, цепочки, сережки.

Шейх достал из коробочки первое ожерелье. Абдулла принял его от господина и надел на Жаккетту, поясняя:

– Это кирдан. Ожерелье на шею.

Шейх протянул ему другое ожерелье из нанизанных одно за другим серебряных зернышек.

– Это шаира, – объяснил Абдулла. Следующим украшением была цепочка с подвеской в виде квадратной коробочки. Коробочка была украшена красивым узором из ярко-голубой бирюзы и красных кораллов. Снизу были подвешены гроздья круглых бубенчиков.

– Это хирз, – продолжал объяснять Абдулла.

– А коробочка что? – тихонько спросила Жаккетта, пальцем трогая бубенчик.

– Это твой амулет, который убережет от беды.

Шейх вынул из шкатулки узенький, тоненький, гладкий браслет.

– Сахиб, – надел его на запястье Жаккетты Абдулла. Потом два браслета, которые были значительно шире и украшены бирюзой и чернеными узорами.

– Мхаббир.

За мхаббирами последовал браслет в виде двух перевитых шнурочков.

– Мабрум, – подогнал его по руке Жаккетты Абдулла.

Шейх вынул два ножных браслета, серьги и кольца.

– Это хильхаль, – принял браслеты Абдулла. – В шкатулке осталась цепочка, который ты закреплять шапочка. Зирак называется.

Абдулла помог Жаккетте надеть ножные браслеты, отступил в сторону, осмотрел ее и остался доволен.

– Когда господин дарит тебе этот набор, он показывает, что Аллах наделил его величайшим терпением! – сказал он.

– Почему? – тут же простодушно купилась на шутку Жаккетта.

– Потому что, когда перед любовью ты будешь снимать весь этот цепочка и колечко, луна пройти по небу половину пути, отмеренного ей Аллахом на ночь! – расплылся в улыбке Абдулла.

Шейх тоже улыбнулся.

Абдулла достал из-за подушек арабскую лютню – Жаккетта уже знала, что она называется «уд».

– Господин просит тебя потанцевать.

Под чуть печальную мелодию, извлекаемую Абдуллой из инструмента, Жаккетта кружилась на ковре, позванивая новыми украшениями. Ей было приятно и немного грустно: даже это развлечение не вытеснило из души шейха напряженного ожидания.

Он видел и не видел танцующую Нитку Жемчуга. Что-то, что сильнее всех радостей мира, давило на его сердце.

Жаккетта звенела бубенчиками, улыбалась, стреляла в сторону шейха глазами, но понимала, что все это напрасно. Снять эту боль с сердца ей не дано.

Чего никогда в жизни не видела Жаккетта – так это Абдуллу в ярости. Но сегодня, похоже, был именно такой день.